У него было три дочери, сиявших как три луны на ясном небе, и сын, имя которому было Камар-аль-Акмар.
Ежегодно давал царь два празднества своему народу: одно в начале весны, праздник Нуруза, и другое осенью, праздник Михргана; и по случаю этих праздников раздавал он деньги и щедроты свои.
И однажды, во время одного из таких празднеств, подошёл к нему персидский учёный, который преподнёс ему коня из эбенового дерева, самого тёмного и редкого цвета, инкрустированного драгоценными камнями и золотом.
И было на том коне дивное седло и уздечка, и стремена, как то бывает только на царских конях.
И изумился царь Сабур при виде красоты и совершенств этого коня, а потом спросил:
— Какими же качествами обладает этот конь?
И персиянин ответил:
— О государь, конь этот обладает дивным свойством: как только сядешь на него, он летит со своим всадником по воздуху с быстротой молнии и несёт его, куда тот пожелает, пролетая в один день расстояние, которое обыкновенный конь мог бы пробежать только в год времени.
До крайности изумленный царь сказал персиянину:
— Клянусь всемогущим Аллахом, если слова твои подтвердятся, обещаю исполнить все твои желания!
Тогда персидский же учёный сел на деревянного коня, заставил его подняться на воздух, с необыкновенной быстротой описал в воздухе обширный круг и вернулся обратно.
Увидев это, царь Сабур оцепенел от изумления, а потом сказал персиянину:
— О славный учёный, теперь я убедился, что ты сказал мне правду.
Проси же у меня, что желаешь!
Тогда учёный ответил...
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
Но когда наступила триста девяносто первая ночь, она сказала:
огда учёный ответил:
— Прошу тебя, мой государь, выдать за меня замуж твою младшую дочь!
Царь же ответил:
— Твоё желание будет удовлетворено!
А это случилось в то время, когда царские дочери сидели за занавесом приёмной залы, и они слышали слова царя.
И меньшая из сестёр принялась всматриваться в персиянина и увидела, что это был поседевший от времени глубокий старец.
Голова его тряслась, брови съела короста, глаза косили и были красны, щёки были дряблы, желты и усеяны рябинами, нос напоминал толстый чёрный баклажан, а лицо было измято, как фартук башмачника.
Тогда царевна побежала в свою комнату, бросилась ничком на пол и стала рыдать и стонать от горя.
Между тем царевич Камар-аль-Акмар вошел к ней в комнату и спросил, что случилось.
И царевна ответила:
— О брат мой, знай, что отец обещал меня безобразному старику-учёному, и мне лучше умереть!
Брат принялся успокаивать её, а потом поспешил к отцу и спросил:
— Что это за учёный, которому ты обещал меньшую сестру мою?
И какой это дар принёс он тебе, что из-за него ты решил уморить от горя сестру мою?
А персиянин был тут же и слышал слова царского сына, которые взбесили его.
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила триста девяносто вторая ночь, она сказала:
о царь ответил Камар-аль-Акмару:
—О сын мой, если бы ты знал, какого коня подарил мне учёный, ты бы не удивлялся этому.
И тотчас же приказал он рабам привести волшебного коня.
И царевич восхитился им.
А так как он был превосходным наездником, то быстро вскочил на него и, поставив ноги в стремена, пришпорил его.
Но конь не двинулся с места.
Тогда царь сказал учёному:
— Подойди и посмотри, почему он не двигается.
Персиянин же, рассердившийся на царевича за то, что тот противился его браку, сказал ему:
— Вот тут у седла справа есть золотой винтик; им и поднимают коня на воздух.
И царевич повернул винтик, и конь тотчас же взвился и поднялся на такую высоту, что царь скоро потерял его из виду.
Тогда он встревожился и спросил персиянина, как вернуть коня обратно.
А тот ответил:
— О государь, ты увидишь своего сына лишь в день воскресения мертвых.
Ведь царевич не дал мне времени объяснить ему, как следует пользоваться вторым винтиком; он слушался только своего самомнения и слишком скоро привёл в движение коня!
Тогда царь пришёл в бешенство и приказал рабам отколотить персиянина палками и бросить затем в самый мрачный из казематов.
Царевич же, продолжая лететь вверх, скоро понял, какая грозит ему опасность, и какая ужасная смерть ждёт его в этих небесных краях.
Однако он был сметлив и быстро нашёл крошечный винтик на левой стороне седла.
Он повернул его, и тотчас же конь стал спускаться вниз.
Царевич же стал поворачивать то один, то другой винтик, тянуть уздечку то вправо, то влево, освоив все движения коня.
Тогда поднялся он на умеренную высоту и начал наслаждаться чудным зрелищем, развертывавшимся у него под ногами.
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила триста девяносто третья ночь, она сказала:
ежду тем день стал клониться к вечеру, и царевич стал смотреть вокруг себя, ища места для спокойного и безопасного ночлега.
Наконец, выбор его пал на высокий дворец, стоявший в самой середине какого-то города.
Он направил туда своего коня, который, как утомленная птица, тихонько опустился на кровлю дворца.
Тогда царевич сошел с коня, а поскольку он ничего не ел и не пил со времени своего отъезда, он решил поискать себе пищи.
Он спустился по лестнице вниз и очутился на широком дворе, вымощенном мрамором и алебастром.
Но напрасно смотрел он направо и налево; ни одной человеческой души не было видно вокруг.
И тут он заметил свет внутри дворца; подойдя ближе, он увидел, что это свет факела, поставленного у изголовья спящего чёрного евнуха.
Он громко храпел и был похож на эфрита из тех, что подчинены Солейману, или на какого-нибудь духа из племени чёрных джинов.
Рукоятка его меча сверкала от пламени факела, а над его головою, на гранитной колонне, висел мешок с его провизией.
При виде этого страшного негра, царевич прошептал:
— О Аллах!
О единый властитель неба и земли, избавь меня от зла, могущего приключиться со мною в этом дворце!
Сказав это, он протянул руку к мешку с припасами негра, осторожно взял его и вышел из комнаты.
Открыв мешок, он нашёл в нём пищу лучшего качества и съел все, что было внутри; подкрепив, таким образом, свои силы.
Затем он пошёл к бассейну во дворе и утолил жажду чистой и сладкой водой.
Потом он вернулся к евнуху, повесил мешок на прежнее место, вынул меч невольника из ножен и вышел, не зная, что пошлет ему судьба.
Он вошёл во дворец и дошёл до двери, прикрытой бархатным занавесом.
Приподняв его, он увидел широкое ложе из слоновой кости, инкрустированное жемчугом и рубинами.
На ложе он увидел...
В этом месте рассказа своего Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила триста девяносто четвертая ночь, она сказала:
