ошло до меня, что султан Египта бен-Тхейлун был мудрым и добрым государем.
Однажды он призвал к себе всех сановников дворца своего, чтобы расспросить каждого из них об обязанностях и окладе, который получали они от казны.
И он говорил самому себе: «Если найду, что у кого-нибудь тяжёлые обязанности и небольшое жалованье, то облегчу его службу и увеличу оклад; если же найдётся кто-нибудь со значительным окладом, но с лёгкой службой, то уменьшу ему жалованье и прибавлю работы».
Первыми явились его визири - почтенные старцы, с длинными белыми бородами и с отпечатком мудрости на лице.
Затем явились вали областей и начальники войска.
Последним же представился ему престарелый шейх, с лицом, покрытым морщинами, и сгорбленной спиной.
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила семьсот шестьдесят третья ночь, она сказала:
султан спросил его, какова его должность во дворце.
И шейх ответил:
— О царь времён, я храню шкатулочку из чистого золота, порученную мне покойным отцом твоим.
Клянусь Аллахом, я не знаю, что в ней находится!
За эту службу я получаю по десяти золотых динариев ежемесячно!
И султан, удивившись, сказал:
— Это большой оклад за такую лёгкую службу!
Принеси мне эту шкатулку как можно скорее!
И шейх поспешил исполнить приказание и открыл её в первый раз по приказанию султана.
Но в шкатулке была лишь рукопись, начертанная на куске кожи серны, и на дне какой-то красный порошок.
И когда султан не мог разобрать ни единого слова в неизвестных письменах, он призвал к себе знаменитых мудрецов Египта, Сирии, Персии и Индии; но ни один из них не мог сказать, на каком языке написана эта рукопись.
Тогда султан объявил по всему государству, что он пожалует величайшую награду тому, кто сможет только указать ему человека, настолько учёного, чтобы разобрать эти незнакомые письмена.
И вскоре явился к султану старик в белой чалме и сказал:
— Да продлит Аллах жизнь господина нашего султана!
Раб, которого ты видишь пред собой - старый служитель отца твоего, покойного султана Тхейлуна.
Лишь сегодня я возвратился из изгнания, на которое был осуждён.
Да смилуется Аллах над усопшим, приговорившим меня к этой ссылке!
В этом месте своего повествования Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила семьсот шестьдесят четвёртая ночь, она сказала:
же явился, чтобы сказать - рукопись на коже серны может прочесть лишь её законный владелец, шейх Гассан-Абдаллах.
Он сорок лет назад был брошен в темницу по приказанию покойного султана, который хотел силой принудить его прочитать её.
Тогда султан послал начальников стражи осмотреть все тюрьмы в надежде найти Абдаллаха.
И судьбе было угодно, чтобы шейх оказался ещё жив.
Начальники стражи одели его в почётную одежду и привели к султану.
А тот вручил ему свиток и сказал:
— О почтенный шейх, я не хочу долее удерживать у себя эту вещь, которая принадлежит не мне!
И Абдаллах ответил:
— О повелитель наш!
То, в чём отказал я насилию, я охотно уступлю доброте!
Знай, что отец мой был одним из самых богатых купцов Каира, а я единственный его сын.
Но по прошествии многих лет, полных покоя, я стал жертвой судьбы.
Чума унесла моего отца, пламя пожрало дом мой, а волны поглотили мои торговые корабли.
Оставшись неимущим и нагим, как ребёнок, только что вышедший из чрева матери, я мог надеяться лишь на милосердие Аллаха и сострадание правоверных.
И я принялся ходить по дворам мечетей с нищей братией Аллаха и жил в обществе велеречивых монахов.
И я до крайности терзался нищетой своей и нищетой матери моей, моей супруги и детей.
И однажды супруга моя сняла с себя последнюю одежду и со слезами отдала её мне, говоря:
— Попытайся продать её на рынке, чтобы купить кусок хлеба для детей наших.
И я взял одежду жены, чтобы продать её, и в это время встретил бедуина на рыжей верблюдице.
Увидав меня, он соскочил с неё и сказал мне:
— Аллах велик и милостив, о брат мой!
Но не ты ли шейх Гассан-Абдаллах?
И он заключил меня в свои объятия, а я повёл его в дом свой, страдая от мысли, что мне нечего предложить гостю своему.
Когда же я пришёл домой и сообщил жене о встрече с бедуином, она сказала мне:
— Чужеземец - гость, посланный Аллахом!
Продай платье, которое я дала тебе, и на вырученные деньги купи, что нужно для гостя.
Тут Шахразада увидела, что приближается утро, и умолкла.
А когда наступила семьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала:
о бедуин, заметив, что я стараюсь пронести мимо спрятанное под одеждой платье, воскликнул:
— Ты, видно, собираешься пойти продать с молотка платье матери твоих детей, чтобы исполнить по отношению к гостю обязанности гостеприимства!
Вот десять золотых динариев, возьми их и купи нам всего, что нужно!
И я взял золотые монеты и благополучие возвратилось в дом мой.
И каждый новый день гость мой вручал мне такую же сумму, и я тратил её согласно приказанию его, и так продолжалось шестнадцать дней.
Но на шестнадцатый день утром бедуин сказал мне:
— О Абдаллах, не хочешь ли продаться мне?
Я хочу купить тебя!
И я хочу, чтобы ты сам назначил цену, за которую ты согласен продаться!
Я же, ни на минуту не сомневаясь в том, что он говорит это в шутку, ответил, шутя:
— Цена свободного человека назначена в Писании в тысячу динариев, если он был убит сразу.
Но если его убивают в несколько приёмов, нанеся ему три или четыре раны, или же если его режут на куски, то цена его поднимается до полутора тысячи динариев.
И бедуин сказал мне:
— Я нахожу это вполне подходящим, и уплачу тебе эту сумму, если ты согласишься на эту продажу!
Поняв тогда, что гость мой не шутит, я подумал: «Это Аллах посылает тебе этого бедуина, чтобы спасти детей твоих от голода и нищеты.
И если тебе суждено быть изрезанным в куски, то ты не сможешь избежать этого».
И я ответил:
— Я согласен продаться тебе!
И я пошёл к матери моей, к моей супруге и к детям своим и рассказал о предложении бедуина.
А они стали бить себя в грудь, восклицая:
— О горе на головы наши!
Что хочет сделать с тобой этот бедуин?
И все плакали...
Тут Шахразада заметила, что близко утро, и умолкла.
А когда наступила семьсот шестьдесят шестая ночь, она сказала:
