огда Джафар-аль-Бармаки начал свой рассказ так:
— Знай, о, повелитель правоверных, что некогда был в стране Меер добродетельный султан.
У него был мудрый и старый визирь, искушённый в науках и литературе; и было у него двое детей подобных двум лунам - старший Шамзеддин и младший Нуреддин.
Слава о красоте Нуреддина разнеслась по всем странам, и множество путешественников приезжало в Египет, чтобы насладиться созерцанием его совершенства.
И вот визирь, его отец, скончался.
И султан позвал к себе его детей и приказал им:
— С этой минуты вы будете выполнять при мне обязанности вашего отца.
И они обрадовались и облобызали землю между руками султана, и через месяц после похорон отца начали по очереди, в течение недели, исполнять обязанности визиря.
И когда султан уезжал куда-либо, он всегда брал с собою одного из братьев.
И вот, когда султан наутро должен был уехать, а очередь исправлять обязанности визиря на эту неделю выпадала на долю Шамзеддина, оба брата разговаривали о том, как провести вечер.
И старший сказал младшему:
— О, брат мой, у меня есть намерение жениться, но я желал бы, чтоб мы оба женились в одну и ту же ночь.
И Нуреддин отвечал ему:
— Я готов следовать тебе во всем.
Тогда Шамзеддин сказал Нуреддину:
— Когда мы вступим в союз с двумя девушками и когда обе они понесут с одного и того же дня, и - да будет на то воля Аллаха!
- подарят нам в один и тот же день тебе мальчика, а мне девочку, мы поженим их, они ведь двоюродные!
Тогда Нуреддин отвечал:
— О брат мой, но что же потребуешь от моего сына в качестве выкупа за то, что ты даёшь ему свою дочь?
И Шамзеддин сказал:
— Я возьму с него три тысячи золотых динариев.
И если твой сын не пожелает принять это условие, между нами ничего и не состоится.
На это Нуреддин отвечал:
— Что за выкуп?
Или ты забыл, что мы братья?
Ты должен просто отдать свою дочь в дар моему сыну, даже и не думая о выкупе.
И разве ты не знаешь, что мужчина всегда стоит больше, чем женщина?
Тогда Шамзеддин сказал:
— Я вижу, ты воображаешь, будто твой сын более знатен, чем моя дочь.
И это доказывает мне, что у тебя не хватает ни разума, ни здравого смысла.
Но ты можешь говорить, что тебе угодно!
Что до меня, то теперь я не могу выдать свою дочь за твоего сына хотя бы за равный вес золота!
И Нуреддин был очень оскорблён этими словами и сказал:
— Да и я не желаю женить своего сына на твоей дочери!
И Шамзеддин отвечал:
— Пусть будет так!
Я завтра уезжаю вместе с султаном, и по моему возвращению произойдёт то, что произойдёт!
И Нуреддин удалился, весьма огорчённый этим разговором.
На следующий день султан в сопровождении Шамзеддина направился в сторону пирамид.
Что же до Нуреддина, то он поднялся рано утром, прочитав молитву, взял сумку, наполнил её золотом и произнёс следующие строфы:
Иди же, друг! Всё брось и уходи!
Других друзей найдёшь ты несомненно,
Чем те, которых покидаешь ты!
После этого он приказал рабу оседлать для него мула.
И раб выбрал самого лучшего мула, и одел на него седло, и так убрал его, что мул походил на новобрачную.
И тогда Нуреддин приказал положить на спину мула шёлковый ковёр и поверх коврик для молитвы, и между ними сумку с золотом и сказал всем рабам:
— Я желаю проехаться за город и провести там три ночи, ибо я желаю облегчить себя, вдыхая свежий воздух.
Но я запрещаю следовать за мною!
Три дня спустя он прибыл в город Алеп.
Здесь он провёл три дня в одном из городских караван-сараев, отдыхая сам и давая отдых мулу.
Потом он накупил превосходных сластей, которые так хороши в Алепе и которые начинены обсахаренными фисташками и миндалями, и предоставил своему мулу идти, куда ему вздумается.
И ехал он днём и ночью, и в один вечер прибыл в город Басру.
И он остановился в одном из караван-сараев, и поручил его привратнику поводить немного мула для предохранения от простуды после долгой езды.
И привратник взял за повод мула и начал водить его.
И так случилось, что в эту минуту визирь Басры сидел перед окном своего дворца и смотрел на улицу.
И он обратил внимание на красивого мула и на его великолепное убранство, и подумал, что этот мул должен принадлежать какому-нибудь иноземному визирю или даже какому-нибудь царю.
И отдал приказание одному из своих рабов привести к себе привратника, который водил мула.
И раб побежал, и разыскал привратника, и привёл его к визирю.
И визирь спросил привратника:
— Кто владелец этого мула?
И привратник отвечал:
— О, господин мой, это очень красивый юноша, поистине обольстительной наружности, и весь вид его внушает почтение и удивление.
Тогда визирь сел на коня и поехал к караван-сараю, и въехал в его двор.
И при виде визиря Нуреддин помог ему сойти с коня.
И визирь сел рядом с ним и спросил:
— Дитя моё, откуда и зачем приехал ты в Басру?
И Нуреддин ответил:
— О, господин мой, я прибыл из Каира, мой отец был визирем у султана Египта.
И Нуреддин рассказал визирю всю свою историю и добавил:
— Я решил не возвращаться в Египет, пока не побываю во всех странах света!
При этих словах визирь сказал:
— Дитя моё, выкинь из своей души это пагубное желание, ибо оно приведёт к твоей гибели.
И визирь увёл Нуреддина в свой дом и приказал дать ему отдельную комнату, снабдив его всем, что могло понадобиться ему.
И Нуреддин остался некоторое время в доме визиря, и виделся с ним ежедневно, и осыпал тот его милостями.
И он так полюбил Нуреддина, что сказал ему:
— Дитя моё, я стар и у меня нет мужского потомства.
Но Аллах послал мне дочь, и она может сравниться с тобою по красоте и совершенству.
Но я хочу спросить тебя, не желаешь ли ты стать мужем моей дочери, и если ты согласен принять моё предложение, то ты займёшь моё место, потому что я стар и нуждаюсь в покое.
При этом предложении Нуреддин опустил глаза и произнёс:
— Слушаю и повинуюсь!
Тогда визирь предался радости и приказал рабам приготовить всё для пира.
Потом он собрал всех своих друзей, всех знатных людей страны и всех богатых купцов Басры.
И все они явились к нему.
И визирь, объясняя им, почему он предпочёл Нуреддина всем другим претендентам, сказал им:
— У меня был брат, который был визирем при дворе Египта.
И Аллах послал ему двух сыновей, а мне, как вам известно, одну дочь.
И брат мой перед смертью просил меня выдать мою дочь за одного из его сыновей, и я обещал исполнить его просьбу.
И вот перед вами один из сыновей моего брата-визиря.
И я желаю составить брачный договор его с моей дочерью.
И все приглашённые приняли участие в роскошном пире, устроенном в доме визиря, и пили разные вина, и ели пирожные и варенья; потом они простились с визирем и Нуреддином и разошлись.
Тогда визирь...
Но, дойдя до этого места в своём рассказе, Шахразада увидела приближение утра и по обычаю скромно умолкла, не желая продолжать его в эту ночь.
Но когда наступила двадцатая ночь, она сказала:
не довелось слышать, о счастливый царь, что после пира визирь поднялся и сказал: - Сын мой, войди в комнату твоей жены и будь счастлив!
И Нуреддин ещё раз поцеловал руку у визиря, своего тестя, и вошёл в комнату молодой девушки.
И случилось то, что должно было случиться!
Вот что было с Нуреддином!
Что касается брата его Шамзеддина, то вот, что случилось с ним.
Когда путешествие его с египетским султаном к пирамидам пришло к концу, он вернулся домой.
Он очень встревожился, не найдя брата своего Нуреддина, и слуги сказали ему:
— В тот день, когда ты отбыл с султаном, наш господин сел на твоего мула, осёдланного, как в дни парадных выездов, и запретил следовать за ним.
И Шамзеддин глубоко опечалился отсутствию брата.
И он подумал:
— Не может быть иной причины его отъезда, как те жестокие слова, которые я сказал ему.
И я должен загладить свою вину перед братом и разослать гонцов за ним.
И Шамзеддин отправился к султану и объяснил ему все, что случилось.
И султан приказал написать письма, и приложить к ним его печать, и разослать их ко всем его наместникам во всех странах, возвещая в этих письмах о том, что Нуреддин исчез и что его должно искать повсюду.
И гонцы вернулись без всяких результатов, потому что ни один из них не был в Басре, где находился Нуреддин.
Тогда Шамзеддин сказал себе:
— Всё это произошло по моей вине!
В конце концов Шамзеддин утешился и некоторое время спустя посватался к дочери одного из богатейших купцов в Каире и женился на ней.
Но, по удивительному совпадению, в ту же самую ночь, в которую Шамзеддин вошёл в брачную опочивальню, и Нуреддин в Басре вошёл в спальню дочери визиря.
И всё произошло так, как было условлено между братьями до их ссоры.
Жёны их зачали в одну и ту же ночь и разрешились от бремени в один день.
Жена Шамзеддина родила прекрасную дочь, а жена Нуреддина дала жизнь сыну, и во всём мире не было равного ему по красоте.
И сын Нуреддина был назван за свою красоту Гассаном Бадреддином.
И на седьмой день его жизни были устроены пиры и празднества, достойные сыновей царей.
Когда празднества кончились, визирь взял с собой Нуреддина и отправился с ним к султану.
И Нуреддин поцеловал землю между руками султана и тот осыпал дарами Нуреддина и его тестя.
И он спросил визиря:
— Кто этот прекрасный и столь красноречивый молодой человек?
Тогда визирь рассказал султану всю историю и сказал ему:
— Этот молодой человек - мой племянник!
И султан сказал:
— Как же случилось, что я до сих нор ничего не слыхал о нём?
И визирь сказал:
— О, повелитель, у меня был брат, и был он визирем при египетском султане.
Умирая, он оставил двух сыновей, из которых старший был назначен визирем на место моего брата, а младший - тот, которого ты видишь, пришёл ко мне, потому что я обещал его отцу, что выдам замуж мою дочь за одного из моих племянников.
И как только он прибыл сюда, я женил его на моей дочери!
И я пришёл просить моего повелителя назначить моего племянника моим преемником!
Он достоин быть твоим визирем, потому что он человек высокого ума и искусен в ведении дел!
Тогда султан назначил Нуреддина великим визирем на место его тестя и назначил ему телохранителей и придворных.
И Нуреддин поцеловал руку у султана и вышел от него со своим тестем, и оба вернулись домой и стали целовать новорожденного Гассана, говоря:
— Рождение этого ребёнка принесло нам счастье!
На следующий день Нуреддин отправился во дворец и занялся текущими делами, как будто уже много лет состоял визирем.
Султан был поражён его умом и удивительным умением, с которым он отправлял правосудие.
И он ещё более полюбил его и сделал его своим приближённым.
И значение его росло с каждым днём, и султан осыпал его своими щедротами.
Нуреддин так разбогател, что мог посылать вооружённые торговые корабли но всему свету.
И всем этим он занимался до того времени, пока сыну его не исполнилось четыре года.
В это время старый визирь умер.
Тогда Нуреддин всецело посвятил себя воспитанию сына.
Он пригласил самого сведущего в религиозных и гражданских законах учёного.
И тот каждый день занимался с Гассаном и делал так долгие годы, прививая ему разные полезные знания.
Гассан продолжал развиваться, и красота его и грация достигли совершенства.
Но в течение всего этого времени Гассан ни разу не покидал дворца, потому что учёный требовал величайшего внимания к своим урокам.
Когда же учёный передал ему все свои познания, отец усадил его на самого красивого мула и отправился с ним со свитой ко дворцу султана.
И все жители Басры пришли в восторг от несравненной красоты юноши и восклицали:
— О Аллах, что за красота!
И когда султан увидел юного Гассана, он был так поражён его красотой, что некоторое время не мог прийти в себя.
Потом он сделал юношу своим любимцем и сказал его отцу:
— Визирь, ты должен каждый день присылать его ко мне, ибо я чувствую, что не в состоянии буду жить без него!
И Нуреддин ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
Но в то время как Гассан сделался фаворитом султана, отец его серьёзно заболел.
Он потребовал к себе сына и сказал ему:
— Покидая этот мир, я хочу дать тебе несколько советов.
И Нуреддин посвятил Гассана во все правила житейской мудрости.
После этого он вспомнил о своём брате и не мог удержать слёз при мысли, что ему не привелось увидеться с ними перед смертью.
И он сказал сыну:
— Дитя моё, знай, что у меня в Каире есть брат по имени Шамзеддин.
Это твой дядя, и к тому же визирь египетского султана.
Мы когда-то повздорили, и я поселился здесь, в Басре.
Возьми же лист бумаги и тростинку и пиши под мою диктовку.
И Нуреддин продиктовал сыну всю свою историю от начала и до конца; потом он велел сыну записать, в какой день он прибыл в Басру и в какой день состоялась его свадьба с дочерью старого визиря.
Потом он сказал сыну:
— Сохрани эту бумагу.
И если тебя постигнет несчастие, вернись в Каир.
Там ты передашь своему дяде мой поклон и скажешь ему, что перед смертью у меня было лишь одно желание - увидеться с ним!
Вот, сын мой Гассан, те советы, которые я хотел дать тебе.
Умоляю тебя не забывать их!
Тогда Гассан тщательно сложил бумагу и приложил к ней печать своего отца-визиря.
Потом он завернул её в кусок холста и зашил в свой тюрбан.
Когда же Нуреддин отдал Богу душу, Гассан Бадреддин предался глубокой печали, и вместе с ним печалились султан и все эмиры.
И Гассан в течение двух месяцев исполнял похоронные обряды, позабыв о том, что ему нужно пойти к султану.
А султан подумал, что Гассан не желает его видеть и пришёл в ярость.
Он приказал схватить Бадреддина и привести его во дворец в цепях.
Но между невольниками царского дворца был один мамелюк, который очень любил Гассана.
Узнав о приказании султана, он полетел стрелой к Гассану и сообщил ему о том, что ожидает его.
Услышав это, юный Гассан, не успев ничего захватить с собою, вышел, закрыв свою голову, чтобы его не узнали.
И он шёл, не останавливаясь, пока не очутился за городом у кладбища, на котором была усыпальница его отца.
Только тут опустил он покров, которым была закрыта его голова, и решил провести ночь в этой усыпальнице.
И когда он присел, то увидел, что к нему приблизился купец, возвращавшийся из соседней деревни.
Проходя мимо могилы Нуреддина, он заглянул внутрь и увидел там юного Гассана.
Тогда он почтительно приветствовал юношу и сказал:
— Мой господин!
Уж не постигло ли тебя новое несчастие, ещё большее, чем смерть твоего отца?
На это Гассан ответил ему:
— Сегодня во сне я увидел отца, который упрекал меня, что я недостаточно усердно посещаю его могилу.
Тогда я прибежал сюда.
Тогда купец сказал ему:
— О, господин мой, уже давно я собирался переговорить с тобою об одном деле.
Твой отец снарядил в путь корабли, которые скоро придут, нагружённые товарами на его имя.
Если ты мне их уступишь, я дам тебе по тысяче динариев за каждый груз наличными деньгами.
И купец вытащил из-под платья кошель, отсчитал тысячу динариев и прибавил:
— А теперь, о, господин мой, напиши мне расписку в получении денег и приложи к ней твою печать!
И Гассан взял бумагу и написал следующее: «Свидетельствую, что написавший эту бумагу есть Гассан Бадреддин, сын покойного визиря Нуреддина, и что он продал купцу такому-то груз первого корабля, принадлежащего моему отцу Нуреддину, за сумму в тысячу динариев».
Потом он приложил свою печать внизу листа и передал его купцу, который ушёл, почтительно поклонившись.
Когда же наступила ночь, Гассан лёг на могиле своего отца и заснул.
И лицо его было освещено луной и блистало во всей своей красе.
А кладбище было местом, посещаемым добрыми джинами.
И вот случайно одна прекрасная джиния, проносясь мимо, заметила красоту Гассана, была удивлена и сказала:
— Хвала Аллаху!
Какой красивый юноша!
Поистине, я влюбилась в его прекрасные глаза.
И она продолжила свой полёт и, встретив на своём пути правоверного джина, спросила его:
— Не хочешь ли ты со мною подивиться красоте молодого человека, который заснул на кладбище Басры?
И они спустились на кладбище и направились к спящему Гассану.
И джин, ошеломлённый его красотой, вскричал:
— О Аллах!
Он создан для того, чтобы возбуждать желание у всех женщин!
Однако я видел, кого можно сравнить с этим прекрасным юношей!
Это было в Египте, в Каире!
Это дочь визиря Шамзеддина!
И джиния сказала:
— Но я её не знаю!
И джин сказал:
— Слушай же.
Вот её история:
— Её отец, визирь Шамзеддин, находится из-за неё в большом горе.
Дело в том, что султан Египта, услышав о её необычайной красоте, просил у визиря её руки.
И Шамзеддин, который предназначил свою дочь для другого, почувствовав смущение, сказал султану:
— О господин мой, прими мои самые смиренные извинения.
Ты знаешь историю моего брата Нуреддина.
Однажды он уехал без всякой основательной причины, и мы более о нём не слышали.
Однако я поклялся перед Аллахом, что отдам дочь замуж только за сына моего брата Нуреддина.
С тех пор прошло уже восемнадцать лет.
К несчастью, несколько лет тому назад я узнал, что мой брат женат на дочери визиря в Басре и что у него есть от неё сын.
Таким образом моя дочь предназначена и записана на имя своего двоюродного брата, сына моего брата Нуреддина!
Что же касается тебя, о, мой господин, то ты можешь взять себе какую угодно красавицу!
Услышав это, султан впал в величайший гнев и закричал:
— Жалкий визирь!
Я снисхожу до тебя, а ты смеешь под самым ничтожным предлогом отказывать мне!
Клянусь головой!
Я заставлю тебя выдать её замуж, о ничтожнейший из моих подданных!
А у султана был маленький конюх, безобразный и горбатый, с горбом спереди и с горбом сзади.
И султан приказал, чтобы он тотчас явился и подписал брачный договор с дочерью визиря Шамзеддина, не обращая никакого внимания на мольбы отца.
Потом он приказал маленькому горбуну в ту же ночь лечь спать с юной девушкой.
Не довольствуясь этим, султан повелел отпраздновать свадьбу торжественно и с музыкой.
Что же до меня, о сестра моя, то я покинул их, когда юные рабы дворца окружили маленького горбуна и отпускали весёлые шуточки, держа в руках свадебные свечи.
Что же касается молодой девушки, то она самое прекрасное создание, какое я только видел в своей жизни.
Уверяю тебя, она ещё красивее, чем этот юноша.
Я оставил её горько плачущей, вдали от отца, которому было запрещено присутствовать на празднестве.
И она совершенно одинока среди этого празднества и ждёт прихода безобразного жениха своего.
Дойдя до этого места, Шахразада заметила наступление утра и скромно замолкла, оставив своё повествование до следующего дня.
И когда наступила двадцать первая ночь, Шахразада сказала:
оворили мне, о, счастливый царь, что в ответ на слова джина джиния сказала:
— Что же касается меня, то я утверждаю, что равного спящему юноше по красоте не было ещё никогда!
Но эфрит отвечал ей:
— Клянусь Аллахом, уверяю тебя, она ещё прекраснее этого юноши!
Впрочем, ты можешь посмотреть на неё сама.
Это нетрудно, и мы воспользуемся случаем лишить гнусного горбуна обладания дивным телом.
Эти два юные создания достойны друг друга!
И джиния ответила:
— Мы перенесём на руках спящего юношу и соединим его с молодой девушкой, как ты предлагаешь.
Мы сделаем доброе дело и посмотрим, кто из двух более прекрасен!
И эфрит взял молодого человека к себе на спину и полетел, сопровождаемый эфритой, и оба они прибыли в Каир.
Там он снял с себя прекрасного Гассана, спавшего всё время, и положил его на скамейку перед дворцом.
И Гассан проснулся и пришёл в крайнее изумление, увидев, что он уже не на могиле отца.
Это было так неожиданно, что он уже открыл рот, чтобы закричать; но в это время он увидел перед собою бородатого человека большого роста, который подмигивал ему, как бы говоря, чтобы он не кричал.
И Гассан послушался.
А этот человек дал ему зажжённую свечу и сказал:
— Знай, о, юноша, что я правоверный джин и это я перенёс тебя сюда, желая оказать тебе услугу.
Город этот - Каир.
Возьми же эту свечу и смешайся с толпой.
Когда увидишь маленького горбуна, следуй за ним!
И войди вместе с ним во дворец, и становись в зале по правую руку от него, как будто ты принадлежишь к этому дому.
И каждый раз, как к вам приблизится музыкант или танцовщица, опускай руку в карман, и, благодаря моим заботам, ты найдёшь его полным золота.
Бери золото горстью и бросай его небрежно всякому!
И не опасайся его недостатка, я буду его пополнять!
Прими уверенный вид и не бойся ничего!
И с этими словами джин исчез.
Выслушав эти слова, Гассан сказал себе:
— Что может означать всё это?
И о какой услуге говорил мне этот эфрит?
И он взял свою свечу, и смешался с толпою, и очутился рядом с горбуном.
Гассан был в роскошном шёлковом платье с примесью золотых нитей и на голове у него был вышитый золотом и серебром тюрбан.
И все это ещё более возвышало его красоту.
И каждый раз, как какая-нибудь певица или танцовщица приближалась к нему, Гассан опускал руку в карман и разбрасывал оттуда золото целыми пригоршнями.
И тогда все женщины, как и вся толпа, были очарованы его красотой и приятным обращением.
И когда дворцовые служители оттеснили всех, кроме музыкантов и танцовщиц, те обратились к ним и сказали:
— Клянёмся Аллахом!
Мы отказываемся принимать участие в свадебном торжестве, если на нём не будет присутствовать этот молодой человек, осыпавший нас своими щедротами!
И женщины овладели Гассаном и ввели его с собою в гарем, и так он стал единственным мужчиной, допущенным в гарем вопреки желанию горбуна.
И в зале празднеств собрались все жёны эмиров, визирей и служащих при дворце.
Каждая держала в руке большую свечу; и лица у всех были закрыты вуалями ввиду присутствия двух мужчин.
Гассан и горбун-новобрачный прошли между двумя вереницами женщин, которые стояли от залы собраний и до самой брачной комнаты.
И при виде красоты Гассана и прелести его лица, блиставшего, как народившаяся луна, женщины чувствовали, что теряют разум.
И каждая из них горела желанием обнять этого юношу и остаться связанной с ним столько времени, чтобы получить хотя бы одну его ласку.
Не в силах сдерживать себя долее, все они приподняли свои вуали и показывали себя без всякой сдержанности, забывая о присутствии горбуна.
И все они старались подойти к Гассану, чтобы сказать ему слово любви или, по крайней мере, сделать ему знак глазом, чтобы он мог видеть, в чём заключается их желание.
И вот когда дамы восхваляли Гассана, певицы ударили в тамбурины, двери брачной комнаты открылись, и новобрачная вышла в залу в сопровождении евнухов и прислужниц.
Дочь визиря блистала, как гурия, и все остальные рядом с нею казались только сопутствующими светилами.
И она была надушена амброю, мускусом и розою; и волосы её блистали под шёлком, который их прикрывал; и плечи дивно обрисовывались под роскошными одеждами.
На ней было одеяние, всё вышитое червонным золотом, и на его ткани были изображены фигуры зверей и птиц.
И на шее у неё было ожерелье, которое могло стоить, кто знает сколько тысяч динариев!
Одним словом, новобрачная была хороша, как полная луна в свой четырнадцатый день!
И горбун поднялся и поспешил к ней, чтобы обнять её.
Но она с ужасом оттолкнула его, отвернулась и в тот же миг очутилась перед прекрасным Гассаном, к которому тотчас же воспылала страстью и вскричала, протянув руки к небу:
— Аллахумма!
Сделай, чтобы этот прекрасный юноша был моим супругом!
Тогда Гассан опустил руку в карман и вынул её полной золота; и он бросал золото горстями прислужницам новобрачной, танцовщицам и певицам, и они восклицали:
— Ах! Если бы ты мог обладать новобрачной!
И все окружили её и прекрасного Гассана, не обращая внимания на отвратительного горбуна, который сидел, покинутый всеми.
И он злился, и все женщины издевались над ним, отпуская бесцеремонные шутки.
Что же касается новобрачной, то она семь раз подряд, и каждый раз одетая иначе, обходила кругом залу, останавливалась после каждого круга перед Гассаном.
И каждое её новое платье на ней было ещё прекраснее предыдущего.
И каждый раз Гассан не забывал бросать золото горстями, рассыпая его по всей зале.
И охваченные всеобщим веселием, возбуждённые звуками музыки и опьянённые пением, танцовщицы разыгрывали любовные пантомимы перед глазами Гассана.
А раздосадованный горбун должен был смотреть на всё это!
И женщины, отходя от Гассана, подходили к нему и делали непристойные жесты и шутили над ним.
По окончании седьмого круга свадьба закончилась, танцовщицы и певицы вместе со всеми дамами проходили перед Гассаном, одни целуя его руки, другие - касаясь полы его платья; и все уходили, оглядываясь, как бы говоря, чтобы он оставался.
И в зале не осталось никого, кроме Гассана, горбуна и новобрачной с её прислужницами.
А потом удалились и они, оставив её со старой кормилицей, которая, прежде чем провести её в брачную комнату, должна была подождать, чтобы туда прошёл первым новобрачный-горбун.
И тогда горбун сказал Гассану очень сухо:
— О, господин, ты сделал нам величайшую честь своим присутствием, но теперь разве ты не собираешься уходить?
Тогда Гассан поднялся и вышел.
Но лишь только он вышел из залы, как увидел джина, который сказал ему:
— Подожди здесь и исполни мои указания.
Горбун скоро войдёт в кабинет удобств; и я пойду туда же и задержу его там!
Ты же ступай тогда в брачную комнату и скажи новобрачной:
— Я настоящий твой муж!
Твой отец просто воспользовался хитростью, чтобы отвратить от тебя дурной глаз завистливых людей!
Потом ты возьмёшь её без страха и колебаний и снимешь с неё вуаль, и сделаешь то, что сделаешь!
И джин исчез.
А горбун действительно зашёл в кабинет удобств, чтобы облегчиться перед тем, как войти к новобрачной.
И в это самое время джин принял вид большой крысы, появившейся из отверстия кабинета удобств.
И горбун захлопал руками, чтобы отогнать крысу, а она начала увеличиваться и превратилась в большого кота, со страшными светящимися глазами, который начал громко мяукать.
И пока горбун сидел, кот увеличивался и превратился в большую собаку.
А та начала увеличиваться и превратилась в осла, который заревел громким голосом.
И горбун исполнился ужаса, и почувствовал, что у него сильнейший понос, и начал кричать громким голосом:
— Помогите, помогите, живущие в этом доме!
А осёл увеличился ещё более и превратился в громадного буйвола, который загородил собою дверь кабинета удобств и заговорил человеческим голосом:
— Гope тебе, дрянной горбун!
Самый вонючий из всех конюхов!
При этих словах горбун почувствовал холод смерти и упал на пол.
Тогда буйвол закричал ему:
— О презренный!
Разве ты не мог найти себе другой женщины, кроме моей повелительницы?
Отвечай, или я заставлю тебя поглотить твои нечистоты!
А горбун мог только сказать:
— Это не моя вина!
Меня принудили к этому!
Но, клянусь Аллахом, я уже передумал!
Тогда джин сказал ему:
— Ты должен оставаться здесь, пока не взойдёт солнце!
И ты не должен говорить ни слова обо всём этом, и никогда нога твоя не должна быть ни в этом дворце, ни в гареме!
Иначе я размозжу твою голову и упрячу тебя в яму с нечистотами!
И буйвол схватил зубами горбуна за ноги и втиснул его головою вперёд в отверстие над ямой кабинета удобств и повторил ещё раз:
— До утра не смей и пошевелиться!
Что касается Гассана, то он пробрался через покой дворца прямо в брачную комнату и уселся в отдалённом углу.
И не успел он сесть, как в комнату вошла новобрачная, которая сказала:
— Нет!
Лучше отдаться смерти, чем этому безобразному горбуну!
Но не успела она сделать несколько шагов, как узнала прелестного Гассана!
Тогда из груди её вырвался крик счастья, и она сказала:
— О, желанный!
Неужели ты один тут?
Какое счастье!
Но кто же из вас двоих мой муж - ты или горбун?
И Гассан отвечал ей:
— Конечно я, о, госпожа моя!
Отец твой нанял этого горбуна, чтобы он служил отводом дурному глазу, и дал ему за это десять динариев.
При этих словах невеста рассмеялась и, не в состоянии долее сдерживать себя, воскликнула:
— Ради Аллаха, дорогой мой, возьми меня!
Прижми к своей груди!
И она приподняла свою одежду, и он увидел всю прелесть её тела.
И при виде этого тела гурии Гассан почувствовал непреодолимое желание!
Он начал раздеваться и сбросил с себя широкие шальвары, потом он снял свой красивый тюрбан, и на нём не осталось ничего, кроме тонкой вышитой золотом рубашки и нижних шальвар из голубого шелка.
И Гассан бросился к дочери визиря, тянувшейся к нему всем существом, и они обнялись и слились в тесном объятии.
И он насладился её юными прелестями и лишил её невинности, и без сомнения с этой ночи дочь визиря понесла.
И Гассан долго ласкал свою жену и осторожно положил свою руку под её голову, и она тоже обвила его своими руками, и оба они лежали, крепко обнявшись, и прежде чем ими овладел сон, произнесли следующие стихи:
О не страшись, и пусть твоё копьё
Предмет любви пронзает торжествуя.
Аллах не создал зрелища прекрасней,
Чем два влюблённых, что на ложе страсти
В объятьи тесном радостно слились.
Что же касается джина, то он отыскал джинию, и они отправились полюбоваться молодыми людьми, которые спали обнявшись.
И джин сказал своей подруге:
— Теперь твоя очередь доставить этого юношу на кладбище в Басре; не следует, чтобы его застали здесь!
И джиния взвалила Гассана себе на плечи и улетела с ним, а рядом с нею летел джин.
И во время полёта джин предался похотливым мыслям и вздумал изнасиловать джинию, в то время как она летела со своей прекрасной ношей.
Впрочем, Аллах послал против эфрита своих ангелов, и они направили на него падучую звезду, которая сожгла его.
Так джиния и Гассан избавились от эфрита, который погубил бы обоих, потому что эфриты ужасны в своих проявлениях любви!
И джиния, не в силах лететь далее, спустилась на землю к воротам города Дамаска, осторожно положила Гассана на землю и затем улетела.
На рассвете, когда открылись городские ворота, выходившие из них люди были поражены, увидав красивого юношу, спавшего на земле в одной рубашке без нижних шальвар.
И они говорили, глядя на него:
— Вероятно, бедняга выпил больше, чем может пить!
И, возвращаясь домой, он нашёл городские ворота запертыми и уснул на голой земле.
И в это время утренний ветерок приподнял рубашку Гассана, и все увидели его чистое, как кристалл, тело и его стройные члены.
И при виде такой красоты все пришли в неописанный восторг.
В эту минуту Гассан проснулся и увидел себя у ворот незнакомого города и толпу людей вокруг себя.
И он удивился до пределов изумления и сказал:
— Где я, скажите, о, добрые люди?
И что случилось?
И ему отвечали:
— Разве ты не знаешь, что ты у ворот Дамаска?
Где же ты провёл эту ночь и почему ты раздет?
И Гассан отвечал:
— Ради Аллаха, не смейтесь!
Я провёл ночь в Каире, а вы говорите, что я в Дамаске!
Тогда все рассмеялись, и один из толпы воскликнул:
— О это большой любитель гашиша!
А другой сказал:
— Это сумасшедший!
А иные говорили:
— Ну, разве не досадно, что такой красивый юноша лишился рассудка!
Тогда Гассан сказал:
— Я прекрасно знаю, что говорю.
И знайте ещё, что я провёл в Каире этой ночью много приятных минут с новобрачной!
При этих словах все убедились в его безумии, и один из толпы воскликнул:
— И кто была эта счастливица - гурия или распутница?
И Гассан нетерпеливо воскликнул:
— Это была гурия!
И обнимал я её не во сне, а наяву, заняв место безобразного горбуна.
Потом он стал припоминать всё случившееся с ним и стал искать вокруг себя свою одежду.
И все подмигивали друг другу, как бы говоря:
— Он совершенно помешан!
А бедный Гассан должен был войти в город раздетым, и за ним следовала толпа ребят и народ говорил
Это сумасшедший!
И бедный Гассан не знал, куда спрятаться, но Аллах, желая спасти его от толпы, направил его шаги к лавке пирожника.
И Гассан бросился в открытую дверь и спрятался в ней.
Когда же пирожник увидел Гассана, он залюбовался его красотой и сказал:
— О, милый мальчик, скажи, кто ты и откуда ты пришёл?
И Гассан рассказал ему всю свою историю от начала и до конца.
И пирожник удивился до пределов изумления и сказал:
— О, повелитель мой, твой рассказ достоин удивления, но советую тебе не говорить о твоих приключениях, потому что опасно доверяться людям.
Предлагаю тебе оставаться в моей лавке до тех пор, пока Аллаху угодно будет прекратить испытания, которые Он ниспослал тебе.
У меня нет детей, и ты осчастливишь меня, если позволишь мне усыновить тебя!
И Гассан отвечал ему:
— Да исполнится твоё желание!
И пирожник отправился на рынок, и купил великолепную одежду, и облёк в неё Гассана.
Потом он отправился с ним к кади и в присутствии свидетелей усыновил его.
И Гассан остался в лавке пирожника.
Он продавал покупателям пирожные и баночки с вареньем, и фарфоровые чашечки с разными сластями, которыми так славится Дамаск.
И красота приёмного сына пирожника скоро стала известна во всем Дамаске, и его кондитерская стала привлекать столько покупателей, что сделалась самой богатой из всех кондитерских Дамаска.
Что касается новобрачной, дочери визиря Шамзеддина, то, проснувшись на другой день после брачной ночи, она увидела, что рядом с нею нет прекрасного Гассана.
Тогда она подумала, что он отправился в кабинет удобств, и стала ждать его возвращения.
Между тем визирь Шамзеддин, её отец, пришёл узнать, как чувствует себя его дочь.
И он был очень расстроен таким решением султана.
И он возмущался в душе его несправедливостью; ибо он заставил его выдать прекрасную Сетт-эль-Госн за безобразного конюха-горбуна.
И прежде чем войти к своей дочери, он сказал себе:
— Если я узнаю, что моя дочь отдалась этому отвратительному горбуну, я, наверное, убью её!
И он постучал в дверь спальни, вошёл в неё и увидел, что дочь его была прекраснее, чем когда-либо, и лицо её сияло, и душа ликовала после упоительных ласк красивого юноши.
И увидев радость своей дочери, отец сказал ей:
— О бесстыдница, как ты смеешь показывать мне такое радостное лицо после того, как ты спала с этим отвратительным горбуном?
При этих словах его дочь лукаво улыбнулась и сказала:
— Ради Аллаха, отец мой, прекрати эти шутки!
Довольно с меня, что я была посмешищем всех приглашённых, дразнивших меня этим противным горбуном, который не стоит кончика ногтя моего настоящего супруга этой ночи!
В каком блаженстве провела я её в объятиях моего милого!
О незабываемая ночь!
При этих словах визирь рассвирепел и воскликнул:
— О горе нам!
Неужели горбун не спал с тобою?
И она отвечала:
— Ради Аллаха, не говори мне больше о нём!
Теперь я знаю, что ты придумал эту шутку, чтобы избавить меня от дурного глаза!
И она описала все подробности свадебного пира и этой ночи.
И тогда визирь воскликнул:
— О дочь моя, о ком говоришь ты?
Где этот молодой человек, которого ты называешь мужем?
И его дочь отвечала:
— Наверное, он ушёл в кабинет удобств!
Тогда встревоженный визирь побежал в кабинет удобств и там увидел горбуна, погруженным головой в отверстие и с торчащими вверх ногами.
И визирь страшно изумился и воскликнул:
— Что я вижу?
Не ты ли это, горбун?
Но горбун не отвечал, воображая, что с ним говорит джин...
В эту минуту Шахразада увидела приближение утра и скромно умолкла.
И когда наступила двадцать вторая ночь, она сказала:
лышала я однажды, о, счастливый царь, что Джафар продолжал свой рассказ перед халифом Гарун-аль-Рашидом такими словами:
— Запуганный горбун, думая, что с ним говорит джин, боялся вымолвить слово.
Тогда визирь закричал:
— Отвечай сейчас, или я отрублю тебе голову!
И горбун отвечал на это из глубины отверстия:
— О сжалься начальник эфритов!
Клянусь, что я всю ночь оставался здесь, повинуясь твоему приказанию.
При этих словах визирь совершенно растерялся и воскликнул:
— Но я совсем не эфрит, а отец новобрачной!
Тогда горбун вздохнул и сказал:
— Если это ты, то беги скорее, чтобы тебя не застал тут страшный эфрит!
И я не желаю видеть тебя, ибо ты был причиною моего несчастия!
Да будешь проклят ты и твоя дочь!
Тогда визирь сказал ему:
— Вылезай поскорей, чтобы я мог разобрать, что было с тобою!
Но горбун отвечал:
— Я не настолько ещё лишился рассудка, чтобы двинуться отсюда до восхода солнца без дозволения эфрита!
Скажи мне только, скоро ли взойдёт солнце?
И визирь, изумляясь все более, сказал:
— Что это за эфрит, о котором ты говоришь?
И горбун рассказал ему, как к нему явился эфрит под образами крысы, кошки, собаки, осла и буйвола и как он втиснул его в это отверстие и приказал не шевелиться до утра.
Тогда визирь подошёл к нему и вытащил из отверстия.
И горбун, дрожа от страха, что эфрит может опять явиться, пустился бежать, не оглядываясь назад.
И, прибежав во дворец к султану, он рассказал ему обо всём, что произошло у него с эфритом.
Что касается визиря Шамзеддина, то он точно помешанный вернулся к своей дочери, и она сказала ему:
— Знай, отец мой, что этот прелестный юноша, которого чествовали на свадебном пиру, насладился моей девственностью и, без сомнения, у меня будет ребёнок от него!
Взгляни сюда: вот на стуле его тюрбан, а вот на диване его шальвары.
Тогда визирь взял тюрбан Гассана и воскликнул:
— Это такой же тюрбан, какие носят визири в Басре!
Потом он развернул материю и нашёл зашитое под нею письмо, а осмотрев шальвары, он нашёл в них кошелёк с динариями.
В кошельке был ещё клочок бумаги с распиской, и когда Шамзеддин прочитал её, из груди его вырвался громкий крик, и он поспешил открыть письмо, найденное в тюрбане, и узнал почерк своего брата.
Тогда он стал плакать и убиваться, а потом сказал дочери:
— Знаешь ли ты, кому отдалась этой ночью?
Это мой племянник, сын твоего дяди Нуреддина!
И эта тысяча динариев - выкуп за тебя!
Да будет благословен Аллах Всевышний!
Потом визирь ещё раз прочитал завещание брата и нашёл в нем всю историю Нуреддина и сына его Гассана.
И он был крайне изумлён, когда сопоставил числа, данные его братом, с числами своего бракосочетания в Каире и рождения своей дочери.
И он отметил полное совпадение этих чисел!
И он пришёл в такое изумление, что поспешил к султану и рассказал ему всю эту историю.
И султан изумился до пределов изумления и приказал записать эту удивительную историю и отдать её на хранение в архивы.
Что касается визиря Шамзеддина, то он начал ждать возвращения молодого Гассана.
Но вскоре он убедился, что тот исчез неизвестно куда.
Тогда он сказал себе:
— Клянусь Аллахом, это самое необычайное происшествие!
Дойдя до этого места, Шахразада заметила приближение утра и скромно умолкла, не желая утомлять долее султана Шахрияра.
И когда наступила двадцать третья ночь, она сказала:
