Приключение Гассана Аль-Басри
О Нераспустившаяся Роза, теперь твоя очередь рассказать брату и нашу историю.
И младшая девушка сказала:
— Знай, о прекраснейший, что мы принцессы!
Сестру мою зовут Зерно Мирта, но у нас есть ещё пять сестёр, более красивых, чем мы; они теперь на охоте, но скоро вернутся.
Старшую из нас всех зовут Утренняя Звезда, вторую - Вечерняя Звезда, третью - Сердолик, четвёртую - Изумруд, а пятую - Анемон.
Я же младшая из всех семи.
Мы дочери одного отца, но не одной матери; я же и Зерно Мирта - мы дочери одной матери.
Отец наш - один из могущественных царей джинов, гордый тиран, который, не почитая никого достойным быть супругом одной из его дочерей, поклялся никогда не выдавать нас замуж.
Чтобы быть уверенным, что воля его никогда не будет нарушена, он спросил у своих визирей:
— Не знаете ли вы такого места, куда не проникают ни люди, ни джины и которое могло бы служить жилищем моим дочерям?
Тогда визири ответили:
— Это Гора Облаков, на которой в прежние времена жили эфриты, восстававшие против велений Солеймана.
Там стоит золотой дворец, построенный некогда эфритами-мятежниками и служивший им убежищем, но с тех пор дворец был покинут, и никто не живёт в нём.
Климат в той местности благоприятный, там много деревьев, плодов, превосходной воды, которая холодна, как лёд, и сладка, как мёд.
слышав это, отец наш отослал нас сюда под громадным конвоем джинов.
Мы же, прибыв сюда, увидели, что этот пустынный и безлюдный край богат лесами, зелёными лугами, плодовыми садами и обильными ключам.
Ручейки бегут здесь, чтобы любоваться на улыбающиеся им цветы и отражать их в зеркале своих вод.
Воздух наполнен здесь щебетанием птиц и ароматами, а земля чиста и благоухает, сияя всеми красотами Рая.
Поэтому мы не почувствовали себя несчастными, живя в таком краю и в этом золотом дворце.
Мы сожалели об одном: что лишены общества человека, лицо которого было бы приятно для глаз при утреннем пробуждении и сердце которого было бы любяще и благожелательно!
Вот почему, о Гассан, мы так обрадованы твоим приходом!
Тем временем прибыли пять других принцесс.
Восхищённые и очарованные наружностью прекрасного юноши, они встретили его самым любезным образом.
И после первых приветствий они заставили его поклясться, что он останется у них на долгое время.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила пятьсот пятьдесят девятая ночь, она сказала:
Гассан, не видевший тому препятствий, от всего сердца поклялся им в этом.
И остался он у них в этом дивном дворце и с того дня сделался товарищем их и на охоте, и на прогулках.
Но однажды вдруг увидели они быстро приближавшийся и гремевший, как гром, столб пыли, затемнивший небо и скрывший лицо солнца.
И объятые ужасом принцессы сказали Гассану:
— Беги и спрячься в садовой беседке!
Между тем пыль рассеялась, и из-за неё появилось целое войско джинов.
То был конвой, присланный царём Дженистана, чтобы доставить его дочерей на большое празднество, которое он собирался устроить в честь одного из соседних царей.
Узнав об этом, Нераспустившаяся Роза побежала к Гассану и сказала:
— О брат мой, ты дождёшься нашего возвращения; вот ключи от всех комнат, но только, умоляю тебя, не отпирай комнаты, в ключ от которой вставлена бирюза!
Гассан же, почувствовав себя одиноким после отъезда сестёр своих, стал обходить комнаты одну за другою.
И дошёл он таким образом до двери, которую отпирал ключ, украшенный бирюзой.
И он подумал: «Кто знает, почему Нераспустившаяся Роза так уговаривала меня не отпирать эту дверь?
Что может быть там такого таинственного, чтобы уже нельзя было и взглянуть?
Лучше сейчас же отпереть её и посмотреть, что в комнате, хотя бы меня встретила там сама смерть!»
И вставил он ключ в замочную скважину, и повернул без затруднения - дверь отворилась без шума, как бы сама собою; Гассан вошёл в комнату.
Но, как он ни осматривался во все стороны, ничего не было видно: ни мебели, ни ковра, ни циновки.
Но, обходя комнату, он заметил в углу прислонённую к стене лестницу из чёрного дерева, верхушка которой выходила в отверстие на потолке.
Гассан поднялся по лестнице до потолка и высунулся в отверстие.
Просунув туда голову, он очутился на свежем воздухе вровень с террасой, находившейся над потолком комнаты.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила пятьсот шестидесятая ночь, она сказала:
огда Гассан вышел на террасу и увидел прекраснейшую из долин, когда-либо восхищавших человеческие взоры.
У ног его дремало тихое озеро, в которое гляделась вся красота небес.
Тысячи птиц пели гимн ночи, а шелковистая скатерть вод, обрамлённая высоким лесом, обмывала подножие дворца.
От него спускалась к самой воде мраморная лестница, далее была эстрада, окружённая четырьмя лёгкими колоннами из розового алебастра.
Ослеплённый всем этим, Гассан не смел пошевелиться, боясь нарушить дивный мир этого места, как вдруг увидел он, что с неба спускаются к озеру большие птицы.
Они сошли на берег озера; и было их десять.
Их прекрасные белые перья волочились по траве, между тем как сами птицы шли, небрежно покачиваясь.
И вдруг все десять грациозным движением сбросили с себя перья и явились в образе десяти нагих девушек.
Они со смехом прыгнули в воду и наслаждались купаньем и резвились, играя друг с другом.
И самая красивая из них гонялась за ними, обвивалась вокруг них, ласкалась тысячью ласк, щекотала и покусывала их со смехом.
Выкупавшись, они вышли на берег, и красивейшая из них вошла на эстраду и села на трон, и единственной её одеждой были её волосы.
И Гассан, созерцая её красоту, почувствовал, что теряет рассудок, и подумал:
«Теперь я понимаю, почему Нераспустившаяся Роза запрещала мне отпирать эту дверь!»
И продолжал он смотреть и любоваться красотою нагой девушки.
Воистину и без сомнения, это было совершеннейшее из созданий, вышедших из рук Творца.
Чёрные глаза её были прекраснее, и блеск их был сильнее, чем у газели, стройностью и гибкостью стана она превосходила араку.
Чёрные волосы её были густы и темны, как зимняя ночь.
Ротик был подобием розы и печати Солеймана.
Зубы напоминали молодую слоновую кость и нить жемчужин, шея её была серебряным слитком, тело её имело множество извилин и ямочек, ноги её были тяжелы, упруги и вместе с тем гибки; они казались подушками, набитыми страусовым пером.
Такова была девушка, в царственной наготе своей севшая на трон на берегу озера.
Отдохнувши после купания, она сказала подругам своим:
— О царевны, пора подумать об отъезде, потому что край наш далёк.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила пятьсот шестьдесят первая ночь, она сказала:
огда они облекли её снова в перья, сами оделись таким же образом и все вместе улетели.
Остолбенев от изумления, Гассан следил за ними глазами и долго продолжал вглядываться в далёкий горизонт, охваченный такою сильною страстью, какой не внушала ему ни одна земная дева.
И, погрузившись в глубокую задумчивость, он произнёс следующие строки:
Какое утро свежею росою
Тебя кропит прелестная беглянка?
Одета светом и красой своей,
Явилась ты терзать мне сердце...
И так томился он целый день в ожидании ночи, чтобы снова выйти на террасу в надежде, что птицы возвратятся.
Но никто не явился ни в эту, ни в следующие ночи.
Тем временем семь принцесс возвратились с празднеств.
Младшая, не успев даже переменить дорожного платья, побежала искать Гассана.
И нашла она его в его комнате, лежащим на постели, побледневшим и сильно изменившимся; глаза его были закрыты, и слёзы медленно текли у него по щекам.
Увидав это, молодая девушка бросилась к нему, обняла его шею руками, как сестра обнимает брата, поцеловала его в лоб и сказала:
— О возлюбленный брат мой, сердце моё разрывается, видя тебя в таком положении!
Скажи мне, чем страдаешь ты, чтобы я могла найти для тебя целебное средство!
Заклинаю тебя священной привязанностью, нас соединяющей, не скрывай своего горя и своего недуга от сестры, которая готова тысячу раз пожертвовать жизнью своею, чтобы только спасти твою жизнь!
И вне себя от печали, она осыпала его поцелуями и, приложив руки к груди его, стояла на коленях у его ложа и молила его.
И обильные слёзы потекли из глаз Гассана, и вздохнул он:
— Ах сестра, чем можешь ты помочь тому, кто страдает по собственной вине?
Боюсь, что тебе остаётся только дать мне умереть от горя и несчастия!
Но девушка воскликнула:
— Имя Аллаха над тобою и вокруг тебя, о Гассан, что такое говоришь ты?
Если бы даже пришлось душе моей расстаться с телом, я не могла бы не прийти к тебе на помощь!
Тогда Гассан с рыданиями в голосе сказал ей:
— Так знай же, о сестра моя, что вот уже десять дней, как я не принимаю пищи!
И рассказал он ей о своём приключении, не пропуская ни одной подробности.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила пятьсот шестьдесят вторая ночь, она сказала:
|