И лишь только юный князь Али-бен-Бекар увидел это прелестное лицо, страсть запылала в глубине его печени.
Молодая женщина тоже глубоко была потрясена; она подозвала к себе жестом Абальгассана и вполголоса спросила:
— Кто этот молодой человек и откуда он?
Он отвечал:
— Это князь Али-бен-Бекар, потомок персидских царей!
Он столь же благороден, сколь и прекрасен, и он лучший мой друг!
— Он прелестен!
- продолжала молодая женщина.
- Не удивляйся же, если вскоре к тебе придёт одна из моих невольниц, чтобы пригласить тебя и его ко мне.
Я желала бы показать ему, что в Багдаде дворцы и женщины более красивы, чем при дворе царей персидских!
И Абальгассан почтительно поклонился молодой женщине, а она вышла, оставив за собой тонкий аромат жасмина.
Что же касается Али-бен-Бекара, то он оставался долгое время неподвижным, не зная, что сказать, а потом спросил:
— Ради Аллаха, скажи мне, кто эта молодая девушка, с которой ты, по-видимому, знаком?
И Абальгассан отвечал:
— Это любимая фаворитка эмира правоверных.
Имя ей Шамзеннахар.
И халиф воздаёт ей такие почести, которыми едва ли пользуется его законная супруга.
У неё есть дворец, в котором она распоряжается как полновластная госпожа, не зная никакого надзора евнухов, ибо халиф доверяет ей беспредельно.
И едва Абальгассан успел сообщить эти сведения, как в лавку вошла маленькая рабыня.
Подойдя к Абальгассану, она сказала ему на ухо:
— Моя госпожа Шамзеннахар приглашает тебя и твоего друга!
Тотчас же Абальгассан поднялся, запер лавку и последовал в сопровождении Али-бен-Бекара за невольницей, которая довела их до дворца самого Гарун-аль-Рашида.
Не дав им времени выразить свой восторг, рабыня хлопнула в ладоши, и тотчас появилась негритянка с подносом, на котором было множество всевозможной снеди и фруктов.
Когда они насытились, невольница подала им золотой кувшин с благовонной водой для рук, потом принесла духов, надушила их платья и пригласила их следовать за ней.
И она ввела их в большую залу восхитительной архитектуры.
Над залой высился купол, поддерживаемый восьмьюдесятью колоннами из чистейшего алебастра.
И этот купол был весь расписан по золотому фону разноцветными линиями.
А эта зала сообщалась прямо с садом.
И вот князь Али-бен-Бекар и Абальгассан увидели сидящих вокруг десять молодых девушек, и каждая из них держала в руках какой-нибудь струнный инструмент...
Дойдя до этого места своего повествования, Шахразада заметила наступление утра и умолкла.
А когда наступила сто пятьдесят третья ночь, она сказала:
аждая из девушек держала в руках какой-нибудь струнный инструмент.
И по знаку невольницы все они заиграли сладостную прелюдию.
И князь Али сказал своему другу:
— Брат мой, я чувствую, что душа моя рыдает!
Абальгассан же ответил:
— Господин мой, пусть всё внимание твоё будет отдано этому концерту.
Шамзеннахар по всей вероятности явится сюда сама!
И действительно, появились двенадцать негритянок, которые несли на своих плечах трон из серебра.
На этом троне сидела молодая женщина, окутанная большим покрывалом из тончайшего шёлка.
Негритянки опустили трон и отошли к деревьям.
И, отбросив драпировки, Шамзеннахар подняла маленькую вуаль и улыбнулась князю Али.
И он со вздохом взглянул на неё, и они всё высказали безмолвно друг другу.
Но Шамзеннахар не могла более противиться своей страсти.
Она поднялась и бросилась к дверям залы.
И Али-бен-Бекар побежал в том же направлении и встретился со своей возлюбленной.
И волнение их было так глубоко, что обнявшись, оба они лишились чувств.
Абальгассан отошёл подальше, обдумывая не без страха последствия, которые могло иметь это приключение, если бы оно разгласилось во дворце.
Но тут он заметил, что фаворитка справляется о нём, и почтительно приблизился к ней.
И Шамзеннахар сказала ему:
— О Абальгассан, сумею ли я оценить по достоинству добрые твои услуги!
Только благодаря тебе познакомилась я с созданием, равного которому нет в мире!
Затем она повернулась к Али-бен-Бекару и сказала:
— О господин мой!
Мой рок пригвоздил меня к этому дворцу и не дозволяет мне свободно отдаться моим чувствам!
А Али отвечал ей:
— Какое несчастие, что мы не можем свободно любить друг друга!
И после этих слов слёзы дождём залили щёки князя, и Шамзеннахар из сочувствия к нему тоже заплакала.
Но Абальгассан скромно приблизился и сказал им:
— Клянусь Аллахом, мне непонятны ваши слёзы в то время, когда вы вместе!
Наоборот, вы должны провести это время в радости и веселье!
При этих словах Шамзеннахар осушила свои слёзы и сделала знак.
И через минуту вошли прислужницы, которые несли на головах большие серебряные подносы, уставленные всевозможными блюдами.
И Шамзеннахар пригласила Абальгассана сесть против них перед блюдами, на которых круглились фрукты и красовались пирожные.
И когда они поели, негритянки подали им кубки, наполненные прекрасным вином, один вид которого радовал глаза и облегчал душу.
И Шамзеннахар отослала всех рабынь, оставив возле себя только певиц и играющих на разных инструментах.
Тогда Шамзеннахар наполнила свой кубок вином, наполовину отпила из него и подала его князю Али, который пил из него, приложив свои губы к тому самому месту, которого касались губы его возлюбленной...
В этом месте своего рассказа Шахразада увидела, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила сто пятьдесят четвёртая ночь, она сказала:
князь пил, приложив свои губы к тому самому месту, которого касались губы его возлюбленной, в то время как струны любовно дрожали под пальцами исполнительниц.
И Шамзеннахар, взяв лютню, полузакрыла глаза и от всей души пропела следующие строфы:
О сердце, сердце, заблудилось ты
В изгибах нежных царственного тела!
Но берегись - любовь стоит на страже,
И грозен яд её смертельных стрел!
Когда Али-бен-Бекар и Абальгассан услышали это, они от восторга воскликнули:
— Аллах!
Аллах!
Но в этот момент в залу вбежала испуганная невольница и сказала Шамзеннахар:
— О моя госпожа, Масрур, Афиф и прочие евнухи дворца стоят у дверей, и они хотят говорить с тобою!
При этих словах князь Али и Абальгассан были крайне испуганы.
Но Шамзеннахар сохранила присутствие духа; она спокойно улыбнулась и сказала:
— Успокойтесь!
Предоставьте действовать мне!
Потом она приказала своей невольнице:
— Ступай, задержи Масрура и Афифа, пусть они дадут нам время приготовиться к их приёму!
Потом она приказала рабыням запереть двери и попросила князя Али и Абальгассана остаться в зале и не бояться ничего.
Она вышла в сад, села на принесённый туда трон, приняла томную позу и приказала одной из девушек растирать ей ноги.
Затем она послала одну из негритянок отпереть двери Масруру и всем прочим.
Когда Масрур, Афиф и двадцать евнухов с обнажёнными мечами в руках вошли и приветствовали фаворитку, Шамзеннахар сказала:
— О Масрур, да будет угодно Аллаху, чтобы ты принёс мне добрые вести!
И Масрур отвечал:
— О госпожа моя!
Эмир правоверных шлёт тебе свои пожелания мира и говорит, что пламенно желает видеть тебя!
Но он желает узнать, желаешь ли ты сама прийти к нему во дворец или, может быть, предпочтёшь принять его тут!
При этих словах прекрасная Шамзеннахар сказала:
— Я преданная раба эмира правоверных, и я прошу тебя передать нашему господину, что приход его озарит этот дворец.
И глава евнухов с сопровождавшими его поспешно удалились.
Шамзеннахар же побежала в залу, где находился её возлюбленный, и со слезами на глазах высказала ему, какое для неё горе расставаться с ним.
И князь Али сказал своей возлюбленной:
— О госпожа моя, позволь мне обнять тебя!
Я сохраню на своём теле любовное твоё прикосновение и унесу в своей душе память о нём.
Но в этот момент невольница прибежала предупредить свою госпожу о приближении халифа.
Тогда Шамзеннахар, с глазами полными слёз, обняла своего возлюбленного и сказала невольнице:
— Проводи их как можно скорее в галерею, которая обращена одной стороной к Тигру, а другой - к саду.
И когда стемнеет, ты выпустишь их на берег реки!
Сказав это, Шамзеннахар подавила рыдание и побежала навстречу халифу.
А юная невольница провела князя Али и Абальгассана в указанную галерею и ушла, заперев за собою двери.
По истечении некоторого времени через окна они увидели свет, который дал им возможность рассмотреть шествие, состоявшее из ста чёрных евнухов с пылающими факелами в руках.
За ними шли сто старых евнухов, и каждый держал в руке обнажённый меч.
И позади них окружённый двадцатью юными невольницами шествовал халиф Гарун-аль-Рашид.
Он протянул Шамзеннахар руку, которую она поднесла к своим губам.
Потом счастливый тем, что видит её, он сказал ей:
— О Шамзеннахар!
Аллах даровал мне этот благословенный вечер, чтобы я мог вдосталь потешить мои глаза твоими прелестями.
Потом он сел на серебряный трон, и фаворитка села перед ним...
Тут Шахразада заметила приближение утра и скромно умолкла.
А когда наступила сто пятьдесят пятая ночь, она сказала:
алиф сел на трон, и фаворитка села перед ним.
Стоя в темноте, Абальгассан увидел, что одна из дверей галереи открылась.
В неё вошла молодая невольница, которая сказала ему испуганным голосом:
— О Абальгассан подымайся скорее, ты и твой товарищ.
Я выведу вас обоих отсюда.
Следуйте за мною, иначе все мы погибли!
Они вышли из дворца и спустились до берега Тигра.
Молодая девушка захлопала в ладоши, и тотчас же подплыла лодка с гребцом; он причалил к берегу и подошёл к ним.
Не говоря ни слова, князь Али и Абальгассан сели в лодку, а невольница извинилась, что не может сопровождать их дальше, и поспешно поднялась во дворец.
Лодка подошла к противоположному берегу, и они вышли из неё.
И Абальгассан сказал Али-бен-Бекару:
— О друг мой, укрепи свой дух.
Эти берега наводнены разбойниками и злодеями.
Немного бодрости, и мы будем в безопасности в доме одного из моих друзей.
И он медленно пошёл со своим другом вперёд.
Когда же он постучался в двери, кто-то вышел отпереть их.
Абальгассан и его друг были введены в дом, где по отношению к ним были соблюдены все правила гостеприимства.
Они провели здесь остаток ночи, и никто не беспокоил их вопросами.
Но оба мало спали в эту ночь: Абальгассан был озабочен мыслями о своих домашних, а князь Али не мог отогнать от себя образ Шамзеннахар.
Наутро они простились со своим хозяином, направились к городу и пришли на улицу, на которой стоял дом Абальгассана.
Тот начал настойчиво приглашать своего друга зайти отдохнуть, так как не желал оставлять его одного.
И он приказал своим слугам приготовить для него лучшую комнату.
И утомлённый князь Али опустился на тюфяк и на несколько часов погрузился в сон.
Проснувшись, он совершил омовение, помолился и оделся, чтобы уходить; но Абальгассан удержал его, говоря:
— О господин мой, не лучше ли тебе провести ещё один день в моём доме!
И он убедил его остаться.
Но ничто не могло отвлечь Али-бен-Бекара от его печальных мыслей, и Абальгассан не захотел более удерживать его у себя.
Он передал князя его слугам и обещал вернуться, лишь только это окажется возможным.
Потом он отправился прямо на базар и открыл свою лавку.
И лишь только он уселся в ожидании клиентов, как увидел...
Но тут Шахразада заметила приближение утра и умолкла.
А когда наступила сто пятьдесят шестая ночь, она сказала:
