царь благословенный, сказывают, что в Багдаде во времена халифа Гарун-аль-Рашида жил человек, которого звали Ахмадом-Коростой, и другой, которого звали Гассаном-Чумой; оба они славились своим плутовством и воровством.
Подвиги их в этом роде были изумительны, поэтому халиф, умевший извлекать пользу из всякого рода дарований, поставил их во главе полицейской службы.
Ахмаду-Коросте поручено было охранять безопасность города на сухом пути, а Гассану-Чуме - на водных путях.
В то же самое время жила в Багдаде опасная старуха, которую звали Далилой-Пройдохой.
Она была искусна во всякого рода проделках, воровстве, мошенничестве и всякого рода плутнях.
И у неё были две дочери: одна была замужем за повесой Ахмадом-Выкидышем, а другая, Зейнаб-Плутовка, оставалась ещё в девушках.
И в день назначения Ахмада-Коросты и Гассана-Чумы на должности начальников полиции Зейнаб сказала матери:
— Каково!
Теперь они будут получать по тысяче динариев ежемесячно и пользоваться почестями.
А о нашей участи никто не заботится!
Придумай же, мать, какой-нибудь способ, чтобы мы могли прославиться, или проделку, которая доставила бы нам такую известность в Багдаде, чтобы слух о ней дошёл до халифа, и он назначил нам достойное содержание!
И мать её ответила...
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста седьмая ночь, она сказала:
бещаю тебе сыграть в Багдаде штуку первого сорта, которая превзойдёт все проделки Ахмада-Коросты и Гассана-Чумы!
И она оделась бедной суфией, взяла кувшин, наполнила его водою до самого горла, заткнула пробкой и положила сверху три динария.
Взяв в руки маленькое знамя из красных, зелёных и жёлтых тряпок, такое, как носят нищенствующие суфи, она вышла из дому.
И пошла она по всем кварталам города, переходя из одной улицы в другую, до тех пор, пока не дошла до дома начальника стражи халифа.
А он был владельцем большого имущества, но человеком грубым и невоспитанным, поэтому звали его Мустафа-Бич-Улиц, так как у него удары всегда предшествовали слову!
Он был женат на прелестной молодой женщине, которую очень любил и которой поклялся в первую же брачную ночь никогда не брать второй жены, но так было до того дня, когда он, посмотревшись в зеркало, не увидел, что в бороде его более белых волос, чем чёрных.
И он сказал себе:
«Неужели Аллах так и не наградит тебя сыном?»
Выслушав же его упрёки, супруга сказала ему:
— Это не моя вина.
Я так много употребляла трав и корней от бесплодия, что протёрла несколько ступок, в которых их растирала!
Не я, а ты виновник!
А он ответил ей:
— Хорошо!
Но тогда я непременно возьму вторую жену!
Увидав после этого разговора под своими окнами старуху в одежде нищенствующих суфи, супруга Бича-Улиц сказала привратнику:
— Пусти к нам эту святую, чтобы она вымолила нам милости Аллаха!
Привратник же, подойдя к старухе, сказал ей:
— О мать моя, дай испить из твоего кувшина, чтобы заслужить твоё благословение!
Тогда она повертела кувшином в воздухе, и золотые динарии посыпались на землю, как бы падая с неба!
Когда же привратник поднял их и хотел отдать старухе, та сказала:
— Отойди от меня с этими деньгами!
Я не из тех, кто занимается мирскими делами.
Ты можешь оставить эти деньги себе!
Тогда привратник поднял руки к небу и воскликнул:
— Слава Аллаху!
Вот истинная святая !
Когда же старуха пришла к супруге начальника стражи, молодой Кхатун, то остолбенела от удивления...
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста восьмая ночь, она сказала:
на остолбенела от удивления при виде ослепительной красоты прекрасной Кхатун, потому что та сияла, как сокровище, обнаруженное после снятия волшебных печатей.
А та, со своей стороны, поспешила броситься к ногам старухи и поцеловать у неё руки.
А старуха сказала:
— О дитя моё, я вижу тебя печальной и желаю, чтобы ты рассказала мне о причинах своего горя!
И Кхатун рассказала про ссору с мужем и добавила:
— И я боюсь теперь, что он будет иметь детей от другой женщины!
А он богат землями, домами и деньгами, и если у него будет сын, то я лишусь всего!
На что старуха ответила:
— Я вижу, что тебе ничего не известно об Отце Плодородия!
Одного посещения этого шейха достаточно, чтобы бесплодную женщину сделать житницей плодородия.
Я хочу свести тебя к нему.
Не бойся сказать ему о своём горе и дай какой-нибудь обет.
И по возвращении из своего путешествия ты понесёшь девочку или мальчика.
При этих словах оживлённая надеждой Кхатун украсилась драгоценностями и вышла из дому.
И вскоре поравнялись они с лавкой молодого купца по имени Сиди-Мохзен, который был очень красивым юношей с едва пробивавшимся пушком на щеках.
Он заметил красоту юницы и украдкой стал бросать на неё выразительные взгляды, что очень скоро замечено было старухой.
Поэтому она подошла к Кхатун и сказала ей:
— Посиди там поодаль, дочь моя, и отдохни, пока я поговорю о деле с тем молодым купцом!
Кхатун повиновалась и села невдалеке от лавки юноши, который мог здесь ещё лучше разглядеть её, и он чуть не сошёл с ума от первого взгляда, который она бросила на него!
Когда глаза его разгорелись, старая сводня подошла к нему и спросила:
— Ты ведь купец Сиди-Мохзен, не так ли?
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста девятая ночь, она сказала:
н же ответил ей:
— Конечно!
Она же сказала:
— Я пришла сказать тебе, что эта молодая девушка дочь моя, а отец её, богатейший купец, умер, оставив ей значительное состояние.
Она уже вступила в брачный возраст и сегодня первый раз вышла из дому.
И по внушению свыше я решилась предложить тебе её в жёны.
На такие слова Сиди-Мохзен ответил старухе:
— О мать моя, это более того, чего я когда-либо желал, но я буду спокойным, лишь когда рассмотрю её хорошенько.
Ведь мать моя перед смертью сказала мне:
— Как желала бы я, чтобы ты взял себе в жёны девушку, которую я осмотрела бы собственными глазами!
Я же поклялся ей, что вместо неё не премину сделать это сам.
Тогда старуха ответила:
— Вставай, иди за мною, и я покажу её тебе без всякого одеяния!
Тогда молодой купец встал, взял кошелёк с тысячью динариями, сказав себе: «Нельзя знать, что случится, а так я смогу внести деньги, требуемые брачным договором».
И дошли они до лавки красильщика, которого звали Хаг-Могамед, и который был известен всему базару как человек с извращёнными вкусами.
Когда старуха подошла к нему, он спросил:
— Что тебе надо?
И она отвечала:
— Посмотри на эту очаровательную юницу, дочь мою, и на этого прелестного юношу, сына моего!
Мы живём в обширном старом доме, который разваливается, и я пошла искать какого-нибудь другого дома, в котором во время ремонта я могла бы жить с детьми своими!
Ты же не сомневайся в моей щедрости!
При этих словах старухи сердце красильщика запрыгало от радости, и он сказал:
— У меня есть дом, и в нём в верхнем этаже имеется большая комната.
На что старуха сказала:
— Поправка моего дома займёт не более месяца, а мы здесь никого не знаем.
Перегороди на две части верхнюю комнату и отдай половину нам троим.
И красильщик согласился и поспешил передать три ключа, сказав ей:
— Большой ключ от входной двери, малый от сеней, а витой - от верхней комнаты.
Далила взяла ключи, и когда все трое подошли к дому красильщика...
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста десятая ночь, она сказала:
