городе Багдаде жил некогда бедный холостой носильщик.
Однажды на базаре к нему подошла молодая женщина, окутанная чадрой, осыпанной золотыми блёстками.
Приподняв немного покрывало, скрывавшее прекрасные чёрные глаза, тонкие брови, длинные ресницы и восхитительные черты лица, она произнесла звучным голосом:
— Носильщик, возьми свою корзину и иди за мной!
Носильщик обрадовался этим словам и пошёл за нею.
Сначала она остановилась у дверей одного дома.
На её стук вышел человек, который за динарий вынес ей кувшин оливкового масла.
Она поставила масло в корзину и сказала носильщику:
— Следуй за мной!
И носильщик взял корзину и последовал за своей нанимательницей.
Потом она остановилась перед лавкой фруктовщика и купила сирийских яблок, османской айвы, нильских огурцов, египетских лимонов, султанской цедры, горных тюльпанов, фиалок, цветов граната и нарциссов.
Уложив всё это в корзину, она сказала ему:
— Неси дальше!
И он последовал за нею до мясной лавки; тут она остановилась и сказала мяснику:
— Отрежь мне десять арталов (артал-старинная мера веса, примерно 500 гр) мяса.
Мясник исполнил её требование; завернув мясо в листья бананов, она опустила его в корзину и сказала носильщику:
— Неси дальше!
И он последовал за нею до лавки торговца сушёными фруктами, у которого она взяла миндаля и орехов всевозможных сортов.
Уложив всё в корзину, она сказала носильщику:
— Бери корзину и следуй за мной!
И он последовал за нею до кондитерской, где она купила всяких сластей: сахарных завитков, мускатных пирожных с удивительной начинкой, бисквитов, лимонных паштетов, варенья разных сортов, сластей, называемых мушабак, и воздушных пирожных, сделанных на масле, мёде и молоке.
И тогда носильщик сказал:
— О, госпожа, если бы ты предупредила меня, что у тебя будет столько покупок, я взял бы мула!
Молодая женщина рассмеялась и пошла далее, к торговцу благовониями, у которого купила меру опьяняющих напитков, сосуд розовой воды с мускусом, ладана, серой амбры и александрийских восковых свечей.
Уложив всё это в корзину, она сказала носильщику:
— Иди за мной!
И шли они, пока не дошли до роскошного дома с прекрасным садом и обширным двором.
Молодая женщина тихо постучала в дверь, и тотчас же обе половинки двери распахнулись, и на пороге показалась красавица, какой носильщик не видел ни разу в жизни.
Лоб её был белее первых лучей новой луны, глаза - как глаза газели, брови - как серп луны в месяце Рамадане, щёки - как горные тюльпаны, ротик - как печать Солеймана, лицо - как полная луна при её восходе, грудь - как два спелых граната.
При виде этой красавицы носильщик так растерялся, что чуть не уронил корзину.
Между тем молодая девушка, стоявшая на пороге, сказала сестре и носильщику:
— Войдите!
И да благословит Аллах ваш приход!
Тогда оба вошли в дом и вступили в великолепную залу, обитую золотой и шёлковой парчой и уставленную мебелью с золотой инкрустацией.
Посреди залы находилось ложе, над которым было натянуто красное атласное покрывало от москитов, а на ложе лежала девушка удивительной красоты с глазами вавилонянки и лицом такой красоты, что оно должно было омрачить самое лучезарное солнце.
Молодая девушка встала и, подойдя к сёстрам, сказала:
— Что же вы стоите?
Снимите ношу с головы носильщика!
Тогда обе девушки взялись за корзину и с помощью третьей сестры сняли её с головы носильщика.
Потом они дали ему два динария и сказали:
— Уходи, носильщик!
Но носильщик не мог оторвать глаз от молодых девушек, так как во всю жизнь свою не видал таких красавиц.
В то же время он заметил, что в доме нет ни одного мужчины.
Тогда старшая из сестёр сказала:
— Что же ты не уходишь?
Разве ты не доволен платой?
Но носильщик сказал:
— Клянусь Аллахом, платой я вполне доволен, но моё сердце поглощено вами, и я спрашиваю, какую жизнь ведёте вы, живя одни, без мужского общества.
Разве вы не знаете, что минарет хорош только тогда, если он будет одним из четырёх минаретов мечети?
А вас, о госпожи мои, только трое, и вам недостаёт четвёртого!
И разве вы не знаете, что счастье женщины невозможно без мужчины.
Тогда молодые девушки сказали ему:
— О носильщик, разве ты не знаешь, что мы девственницы?
Мы боимся нескромного вмешательства в наши дела.
Услыхав эти слова, носильщик воскликнул:
— Клянусь вашей жизнью, о госпожи мои!
Я человек благоразумный, верный, надёжный и читавший книги.
Я говорю только о том, что приятно слушать, и никогда не упоминаю о печальных вещах; и вообще я применяю к жизни слова поэта:
Лишь мудрый муж хранить умеет тайну,
Лишь лучшие из смертных на земле
Своё держать умеют обещанье.
Все тайны, что мне вверены, во мне
Как в доме, крепко запертом, хранятся
За крепкими замками, и на дверь
Наложена печать, а ключ потерян.
Стихи и речи носильщика понравились молодым девушкам, но для соблюдения приличия они сказали ему:
— Любовь без денег не может уравновесить чашки весов!
А девушка, отворявшая двери, сказала:
— Если у тебя нет ничего, так и уходи ни с чем!
Но девушка, ходившая за покупками, воскликнула:
— Перестаньте, сестры мои!
Ибо, клянусь Аллахом, этот юноша нисколько не помешает нам!
К тому же я беру на себя все издержки, которые выпадут на его долю.
Услыхав эти слова, носильщик обрадовался и сказал девушке, ходившей за покупками:
— Клянусь Аллахом, тебе одной обязан я удачей сегодняшнего дня!
Тогда все три девушки сказали ему:
— Оставайся же здесь, честный носильщик, и знай, что ты будешь у нас
дорогим гостем!
Затем девушка, ходившая за покупками, встала, подобрала своё платье, накрыла стол у бассейна и приготовила всё, что было нужно.
Потом она разлила вино, и сёстры сели за стол, а носильщик поместился между ними, думая всё время, что он грезит.
И вот девушка наполнила вином свой кубок и осушила его до дна, потом снова наполнила его и подала по очереди сёстрам, и, наконец, носильщику, который произнёс следующие стихи:
О пей вино, веселия источник!
Кто пьёт его, найдёт здоровье в нём,
От всех болезней верное лекарство!
Кто может пить веселия струю,
И не познать приятного волненья ?!
Полнейшее блаженство на земле
Нам может дать одно лишь опьяненье!
Потом он поцеловал руки у молодых девушек, выпил ещё кубок вина и сказал хозяйке дома:
— О, госпожа моя, я твой раб, твоя вещь, твоя собственность!
И хозяйка дома сказала ему:
— Пей, друг мой, и пусть этот напиток даст тебе веселье, здоровье и укрепит твои силы!
И молодая девушка взяла кубок из рук носильщика и, осушив его, передала своей сестре.
Потом все начали танцевать, петь и перебрасываться цветами.
И носильщик обнимал молодых девушек и целовал их, а они играли и шутили с ним, и бросали в него цветами.
И они продолжали веселиться и пить, пока их рассудок не помутился.
Когда опьянение совсем овладело ими, молодая девушка, отпиравшая двери, сбросила с себя одежды, бросилась в бассейн и стала играть водой.
Потом она набрала воды в рот и обрызгала ею носильщика.
После этого она омыла свои члены, выскочила из воды и кинулась на грудь носильщику.
Затем все четверо снова стали пить и есть.
И вот вторая сестра тоже сняла одежды и прыгнула в бассейн и проделала всё то, что делала её сестра, и наконец вышла из воды и бросилась на колени носильщику.
После неё и третья сестра сняла свои одежды, прыгнула в бассейн и проделала то же, что делали её сестры.
Следуя примеру молодых девушек, и носильщик, сняв с себя одежды, прыгнул в бассейн.
Потом он вышел из воды и уселся на коленях девушки, отворявшей двери, а ноги свои положил на колени той, которая делала покупки.
И все три сестры так рассмеялись, что опрокинулись на спину.
Затем они опять стали пить и пили до наступления ночи.
Тогда они сказали носильщику:
— Теперь иди, чтобы мы видели ширину твоей спины!
Но носильщик воскликнул:
— Клянусь Аллахом!
Легче моей душе расстаться с телом, чем мне уйти из вашего дома!
Соединим эту ночь со следующим днём, а завтра пусть каждый из нас пойдёт по предназначенному ему Аллахом пути.
Тогда девушка, ходившая за покупками, сказала:
— О, сестры, пригласим его провести эту ночь у нас!
Он развлечёт и забавит нас, потому что он весёлый малый, не знающий стыда.
Тогда сестры сказали носильщику:
— Хорошо, ты можешь провести у нас эту ночь с тем условием, что ты не будешь спрашивать объяснений, что бы ни происходило тут!
Носильщик сказал:
— О разумеется, госпожи мои!
И сёстры сказали ему:
— Встань и посмотри, что написано над этой дверью!
И он встал и увидел на двери надпись золотыми буквами: «Не говори о том, что не касается тебя, если не хочешь услышать того, что будет тебе неприятно».
В эту минуту Шахразада заметила наступление утра и скромно замолчала.
Но, когда наступила десятая ночь, Доньязада сказала ей:
— О сестра, доскажи нам твой рассказ о носильщике и трёх сёстрах!
И Шахразада ответила:
— Охотно исполняю этот приятный долг, сестрица!
И она продолжала:
не довелось слышать, о счастливый царь, что когда носильщик дал обещание сёстрам, девушка, ходившая за покупками, встала и поставила на стол кушанья, и все они принялись пить и есть купленные на базаре лакомства.
И вдруг в разгаре пира они услышали стук в двери.
Девушка, открывавшая двери, пошла узнать, кто стучит, и, возвратившись, сказала:
— Воистину, сегодня не будет пустых мест за нашим столом, потому что я нашла у дверей трёх ахжанов, и все трое кривы на левый глаз.
Не правда ли, какое удивительное совпадение!
Я сразу догадалась, что это чужестранцы, ведь у всех такие забавные лица и одежды, что невозможно смотреть без смеха.
Если мы впустим их переночевать, то вволю посмеёмся над ними!
И она так уговаривала сестёр, что те сказали:
— Впусти их, но поставь им условие:
— Не говорите о том, что не касается вас, если не хотите услышать того, что будет вам неприятно.
Девушка побежала к дверям и вскоре возвратилась, ведя за собою трёх кривых.
У них были бритые бороды и длинные закрученные кверху усы.
Видно было, что они принадлежат к нищенствующим монахам - саалукам.
Войдя, все трое приветствовали присутствующих и, усевшись, принялись есть, а девушка, отворявшая дверь, принесла вина и по очереди подавала кубок, усердно наполняя его каждый раз до краёв.
Наконец, когда саалуки в достаточной мере утолили свою жажду, носильщик сказал:
— Не знаете ли вы какой-нибудь чудесной истории, которой вы могли бы повеселить нас?
Саалуки, возбуждённые выпитым вином, потребовали музыкальных инструментов, и девушка, отворявшая дверь, принесла моссульский барабан, украшенный бубенчиками, иракскую лютню и персидскую арфу.
Саалуки поднялись со своих мест и дружно заиграли.
И вдруг в разгаре концерта послышался стук.
Девушка, отворявшая дверь, пошла узнать, кто мог стучаться в такой поздний час.
А дело было вот в чём.
В ту ночь халиф Гарун-аль-Рашид в сопровождении своего визиря Джафара и палача Мезрура обходил переодетый купцом улицы города, чтобы видеть собственными глазами всё, что происходит в нём.
Проходя мимо дома трёх сестёр, халиф услышал звуки инструментов и смеха и сказал своему визирю:
— Войдём в этот дом и посмотрим, что там делается.
И Джафар ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И он подошёл к двери и постучал в неё.
На его стук вышла девушка.
Когда Джафар увидел её, он проговорил:
— О, госпожа моя, мы купцы, прибывшие сюда десять дней тому назад с товарами и остановившиеся в караван-сарае для купцов.
Сегодня мы были в гостях у одного купца, и он угостил нас на славу.
Мы немного опьянели, и теперь, не зная города, сбились с пути.
И вот мы обращаемся к твоему великодушию, о, госпожа!
Позволь переночевать в твоём доме, и Аллах вознаградит тебя за это доброе дело.
Девушка, отпиравшая дверь, посмотрела на них и нашла, что они действительно похожи на купцов и имеют очень почтенный вид.
И она пошла к сёстрам, и те сказали:
— Хорошо, впусти их!
Тогда она вернулась и сказала им:
— Войдите!
И все трое вошли, и, увидав их, молодые девушки сказали:
— Милости просим, располагайтесь, как найдёте для себя удобнее, гости наши!
Но мы требуем от вас исполнения одного условия.
Не говорите о том, что не касается вас, если вы не хотите услышать того, что будет вам неприятно!
Они ответили:
— О да, конечно!
Они сели, им предложили вина, и кубок переходил из рук в руки.
Потом халиф посмотрел на трёх саалуков и, увидав, что все они кривы на левый глаз, очень удивился.
Затем он взглянул на молодых девушек и был поражён их красотой и грацией.
А молодые девушки продолжали исполнять свои обязанности хозяек и неустанно угощали вином своих гостей.
Когда же вино начало оказывать своё действие, хозяйка дома встала, взяла за руку девушку, ходившую за покупками, и сказала ей:
— О сестра моя!
Мы должны исполнить наш долг!
А та ответила ей:
— Приказывай, я готова!
Тогда девушка, отворявшая двери, встала, попросила саалуков освободить середину залы и стать у двери.
Потом она убрала всё, что было посреди залы.
Две другие девушки позвали носильщика и сказали ему:
— Ради Аллаха, ты должен доказать нам свою дружбу!
Подожди тут!
Через несколько минут девушка, ходившая за покупками, сказала ему:
— Следуй за мной!
И он вышел вслед за нею из залы и увидел двух собак чёрной шерсти на цепочках.
И по приказанию девушки носильщик вывел их на середину залы.
Тогда хозяйка дома взяла в руки плеть и сказала носильщику:
— Подведи ко мне одну из собак!
Затем она стала бить её плетью по голове, и несчастная собака не переставала визжать и выть.
Выбившись из сил, она бросила плеть, прижала собаку к своей груди и, обняв её обеими руками, со слезами на глазах стала целовать её в голову.
Потом она сказала носильщику:
— Отведи эту собаку обратно и приведи мне другую!
И носильщик заставил подойти к ней другую собаку, и молодая девушка сделала с нею то же, что и с первой.
Тогда халиф почувствовал, что сердце его переполнилось жалостью, и он подмигнул Джафару, требуя знаками, чтобы тот допросил девушек.
Но Джафар ответил ему знаками, что лучше промолчать.
Затем хозяйка дома обратилась к сёстрам и сказала:
— А теперь сделаем то, что мы привыкли делать в это время!
И хозяйка дома села на мраморное ложе и сказала сёстрам:
— А теперь покажите нам ваше искусство!
Тогда девушка, ходившая за покупками, вышла и вскоре вернулась, держа в руках атласный мешок, обшитый шёлковой бахромой.
Она открыла его, вынула из него лютню и подала её девушке, отпиравшей двери, а та взяла её и, ударив по струнам, запела о страданиях любви:
— О вас молю! верните сон спокойный
Моим глазам, которых он бежит!
Скажите мне, куда мой разум скрылся?
Едва приют я согласился дать
В себе любви, как сон меня покинул...
Когда она закончила, сестра её сказала:
— Да утешит тебя Аллах, о сестра моя!
Но молодая девушка была так охвачена печалью, что разорвала на себе одежды и без чувств упала на пол.
При этом движении тело её обнажилось, и халиф заметил на нём следы ударов плетью и прутьями, и это открытие привело его в ужас.
Но ходившая за покупками девушка подошла к сестре и брызнула ей водой в лицо, после чего та пришла в себя.
Потом сестра принесла ей другую одежду и переодела её.
Тогда халиф сказал своему визирю:
— Разве ты не видел рубцов на теле этой женщины?
Что касается меня, то я больше не могу молчать и не успокоюсь, пока не узнаю, что всё это значит.
И Джафар ответил:
— О повелитель мой, помни об условии, которое поставили нам в этом доме: «Не говори о том, что тебя не касается, если не желаешь услышать того, что будет тебе неприятно!»
Между тем девушка, ходившая за покупками, встала, взяла лютню и, пробегая пальцами по струнам, запела:
— Коль на любовь нам жаловаться станут,
Что можем мы на это отвечать?
Когда бы нас самих любовь сразила,
Что предпринять могли бы мы тогда?..
Печальные звуки этой песни так расстроили хозяйку дома, что она зарыдала, разорвала свои одежды, как и её сестра, и упала без чувств.
И девушка, ходившая за покупками, встала и брызнула ей воды в лицо, чтобы привести её в сознание, и принесла другое платье.
Оправившись немного, хозяйка дома сказала девушке, ходившей за покупками:
— О, сестра, прошу тебя, спой ещё раз, чтобы мы могли заплатить свой долг!
Тогда девушка, ходившая за покупками, запела следующие строфы:
Тебя хочу! Тебя хочу давно!
Ты обещал! Но где же ты, неверный?
О, мусульмане-братья! Вас молю,
Отмстите вы неверному жестоко!
Пусть он страдает так же, как и я!..
При последних словах этой песни девушка, отпиравшая двери, снова упала без чувств на пол, и при этом обнажилось её тело, покрытое следами ударов плетью.
Тогда саалуки сказали:
— О лучше было бы нам не заходить в этот дом, потому что это зрелище расстроило нас свыше меры!
Тогда халиф повернулся к ним и спросил:
— Разве вы не принадлежите к этому дому?
Они отвечали:
— Нет!
Мы думали, что этот дом принадлежит тому человеку, который стоит рядом с тобой!
Тогда носильщик воскликнул:
— О клянусь Аллахом, я в первый раз сегодня ночью вошёл в это жилище!
Но мне приятнее было бы проспать всю ночь на голой земле, чем провести её в этом доме!
Тогда все они начали советоваться и сказали:
— Нас семь мужчин, а их только три женщины!
Потребуем у них объяснения всему этому.
Если они не захотят сделать это добровольно, то мы принудим их силою!
Они продолжали совещаться и, наконец, спросили:
— Но кто же из нас задаст им этот вопрос?
И некоторые из них решили, что это должен сделать носильщик.
Между тем девушки, заметив, что они перешёптываются, спросили:
— О добрые люди, о чём говорите вы?
Тогда носильщик встал и сказал:
— О, повелительница моя, умоляю тебя, расскажи нам историю этих чёрных собак, объясни нам, почему ты била их, а потом обнимала их.
И объясни нам причину рубцов и шрамов на теле твоей сестры.
Услыхав это, девушка воскликнула:
— Клянусь Аллахом, о гости, вы нанесли нам ужасное оскорбление.
Принимая вас, мы поставили условие, чтобы вы не говорили о том, что вас не касается.
Разве с вас не довольно было того, что вы ели с нами за одним столом?
Впрочем, это вина нашей сестры, которая привела вас!
С этими словами она три раза топнула ногой и закричала:
— Эй, скорей сюда!
В тот же миг распахнулась закрытая драпировкой боковая дверь, и оттуда выскочили семь негров-гигантов с обнажёнными мечами.
И девушка сказала им:
— Свяжите руки этим людям и привяжите их друг к другу.
Негры исполнили её приказание и спросили:
— О повелительница, о цветок, скрытый от глаз мужчин, отрубить ли им головы?
Она ответила:
— Подождите, мне хочется узнать, что это за люди!
Тогда носильщик воскликнул:
— Именем Аллаха, умоляю тебя, о повелительница моя, не карай меня за преступление, совершенное другими!
Они заставили меня обратиться к тебе с вопросом, сам же я и не думал об этом.
О, клянусь Аллахом, мы провели бы тут весёлую ночь, если бы не явились эти злосчастные саалуки!
В эту минуту Шахразада заметила, что занимается заря, и скромно замолчала.
А когда наступила одиннадцатая ночь, она сказала:
остановилась на том, о счастливый царь, что молодая девушка, выслушав носильщика, подошла к своим пленникам и сказала:
— Расскажите мне всё, что вы можете сказать о себе, потому что вам остаётся жить только один час!
После этого она подошла к саалукам и спросила их:
— Не братья ли вы?
Они ответили ей:
— Нет, клянёмся Аллахом!
Мы беднейшие из нищих и живём тем, что ставим банки и пускаем кровь.
Тогда она обратилась к первому саалуку и спросила его:
— Скажи мне, ты кривой от рождения?
Тот отвечал:
— Нет, госпожа!
Но история потери моего глаза так удивительна, что, будь она написана иглой в уголке глаза, она послужила бы уроком, который люди читали бы с уважением!
Затем она обратилась ко второму и к третьему саалуку, и оба они дали тот же ответ.
Тогда молодая девушка сказала:
— Пусть каждый из вас расскажет нам свою историю и пусть потом уходит с миром!
Услыхав эти слова, носильщик сказал:
— О повелительница, я простой носильщик!
Твоя сестра привела меня сюда.
И вы хорошо знаете, что тут было со мною и с вами.
Вот и вся моя история, и мне нечего более прибавить к ней.
Тогда молодая девушка сказала ему:
— Хорошо, прикоснись к своей голове, чтобы убедиться, что она все ещё на своём месте, и ступай!
Но носильщик сказал:
— Нет, клянусь Аллахом!
Я не уйду отсюда, пока не выслушаю историю моих товарищей.
Вслед за ним первый саалук, повинуясь приказанию хозяйки дома, начал:
РАССКАЗ ПЕРВОГО СААЛУКА
Я расскажу тебе, о, повелительница моя, о том, как я лишился одного глаза и что заставило меня сбрить бороду.
Знай, что я сын султана и что моя мать родила меня в тот же день, когда у моего дяди родился сын.
Прошло много дней и годов; я и сын моего дяди подросли.
В последний мой приезд к дяде его сын устроил мне особенно торжественный приём, приказав заколоть несколько баранов и приготовить разных вин.
И мы стали есть и пить, и когда мы опьянели, сын моего дяди сказал мне:
— О ты, которого я люблю всей душой, дай мне обещание, что не помешаешь мне исполнить, что я задумал!
Я ответил ему:
— Обещаю тебе это от всего сердца!
Тогда он заставил меня произнести торжественную клятву, а после вышел на несколько минут и вскоре вернулся.
За ним шла молодая женщина вся в драгоценностях и одетая в роскошное платье.
Обращаясь ко мне, он сказал:
— Возьми эту женщину и иди впереди меня в то место, которое я укажу тебе.
Там ты найдёшь усыпальницу и в ней подождёшь меня.
И я не мог уклониться от этой просьбы.
И я пошёл с женщиной и вошёл в описанную усыпальницу над могилой.
Мы сели и стали ждать сына моего дяди.
Вскоре он пришёл к нам с кувшином воды, мешком извести и кирочкой.
Он начал разбивать кирочкой камни могилы в усыпальнице и относить их в сторону.
Затем он начал копать землю, пока не откопал крышку величиною с маленькую дверь.
Он поднял её, и под нею оказалась винтовая лестница.
Женщина начала спускаться вниз и скрылась.
Тогда он повернулся ко мне и сказал:
— Я прошу тебя оказать мне услугу.
Когда я спущусь вниз, закрой крышку и завали её землёю.
Смешай хорошенько принесённую известь с водою, положи на место все камни и щели между ними замажь извёсткой.
И он спустился по лестнице и погрузился в глубину могилы.
Когда сын моего дяди скрылся, я поступил так, как он требовал от меня, так что могила приняла прежний вид.
Тогда я возвратился во дворец и тотчас же пошёл спать.
Проснувшись утром, я стал раскаиваться, что сделал.
И я отправился на кладбище искать усыпальницу, в которой всё это произошло, но не мог найти её среди других.
Возвратившись к ночи во дворец, я не мог ни пить, ни есть, так как все мысли мои были заняты сыном моего дяди.
Всю ночь я не мог сомкнуть глаз.
На другой день я опять отправился на кладбище и опять принялся разыскивать нужную могилу, но не мог найти её.
Тогда мною овладело такое беспокойство, что я почти лишился рассудка.
Чтобы оправиться от своей печали, я решил вернуться к моему отцу.
Когда же я приблизился к воротам города моего отца, меня окружила стража, и мне связали руки.
Страх овладел мною, и я начал расспрашивать, что случилось с моим отцом, и один из невольников сказал мне:
— Отец твой пал жертвой злого рока.
Его телохранители изменили ему, и визирь велел убить его.
Нам же было приказано ждать тебя и схватить, как только ты явишься.
Затем они схватили и потащили меня, и я почти не сознавал, нахожусь ли я ещё на этом свете, так потрясла меня смерть моего отца.
И привели меня к визирю, который убил моего отца.
Между нами была давнишняя вражда, и причина его ненависти ко мне была следствием моей страсти к стрельбе из лука.
Однажды, когда я сидел на террасе дворца моего отца, на террасу дворца визиря спустилась большая птица.
Я хотел застрелить её, но стрела попала не в птицу, а в глаз визиря и выбила его.
Лишившись глаза, визирь безмолвно покорился своей участи, так как отец мой был царём того города; но злоба глубоко запала в его душу.
И когда меня привели к нему со связанными руками, он приказал палачу отрубить мне голову.
Тогда я сказал ему:
— Я не совершил никакого преступления, за что же ты хочешь убить меня?
Он отвечал:
— Может ли быть более тяжкое преступление?
И указал на свой погибший глаз.
Я сказал:
— Но ведь я сделал это нечаянно!
И он ответил:
— А я сделаю это с умыслом!
И он воткнул свой палец в мой левый глаз и выбил его, и я стал кривым!
Затем визирь сказал своему палачу:
— Возьми меч, выведи его за черту города, отруби ему голову и брось тело на растерзание зверям!
И палач отвёл меня за город и собирался завязать мне глаза, чтобы приступить к казни.
Тогда я заплакал и произнёс следующие стихи:
Я счёл тебя надёжною бронёю,
Чтобы меня от дротиков врагов
Ты мог спасти - но сам же обратился
Ты в наконечник острого копья
И в грудь мою предательски вонзился!
Когда моим уделом власть была,
Тогда нередко правою рукою,
Что наказанья раздавать должно,
Я в левую перелагал оружье,
В бессильную. Да, так я поступал.
Душе моей, израненной врагами,
Пожертвуйте молчанья кроткий дар,
Не угнетайте жёсткими словами
И тяжестью упрёков вы своих!
Избавьте же, молю вас, от упрёков,
От осуждений тягостных меня,
Пусть лишь врагов губительные стрелы
Вонзаются в растерзанную грудь!
Слушая эти строчки, палач вспомнил, что служил палачом у моего отца и что в то время я осыпал его благодеяниями.
И он сказал мне:
— Могу ли я убить тебя, я - твой покорный раб?!
И потом прибавил:
— Беги и не возвращайся больше в эти края, если не хочешь погубить себя и меня!
В ответ я поцеловал у него руки и поспешно удалился.
Позже, размышляя о своём избавлении от гибели, я утешился в потере глаза.
Я продолжал путь и, наконец, прибыл в город моего дяди.
И я пришёл к нему во дворец и сообщил ему, что случилось со мною.
Тогда он залился слезами и воскликнул:
— О сын моего брата!
Ты явился со своим горем к моему горю и со своей печалью к моей печали!
Сын твоего бедного дяди, которого ты видишь перед собою, пропал без вести много дней тому назад, и я не знаю, где он может быть.
И дядя мой зарыдал так горько, что лишился чувств.
Когда же он пришёл в себя, то сказал мне:
— О дитя моё!
Я так печалился о потере сына, а ты принёс новую печаль к моей печали.
Но что касается тебя, то все же лучше лишиться глаза, чем жизни!
Тут я не в силах был скрывать долее, что случилось с его сыном, и рассказал всю правду.
И дядя мой исполнился радости и сказал:
— О пойдём скорее, укажи мне, где та могила!
Я отвечал ему:
— Клянусь Аллахом, я не знаю, где она!
Я никак не мог найти её!
Тогда мы отправились на кладбище, и на этот раз я узнал ту усыпальницу.
И радость наша не имела пределов!
Мы вошли в неё, разрыли землю и спустились на пятьдесят ступеней вниз.
Но глубже все было скрыто в густом дыму.
Тогда дядя мой воскликнул:
— Один Аллах Всевышний всемогущ и всесилен!
И мы смело пошли вперёд и вошли в большую залу, наполненную разными припасами и многими другими вещами.
Посреди был балдахин, за которым скрывалось ложе.
Дядя мой откинул занавеску и увидел на ложе своего сына в объятиях женщины, которая спустилась сюда вместе с ним.
Но оба они почернели и обуглились, как будто их вытащили из огня.
Увидев это, дядя мой плюнул в лицо своему сыну и воскликнул:
— Ты заслужил это, о негодяй!
И это только кара в здешнем мире, а на том свете тебя ждёт ещё более ужасное возмездие!
Говоря это, дядя мой снял туфлю и ударил ею по лицу мёртвого своего сына.
В эту минуту Шахразада заметила приближение утра и остановилась, не желая злоупотреблять полученным разрешением.
А когда наступила двенадцатая ночь, она сказала:
не довелось слышать, о счастливый царь, что саалук сказал, обращаясь к молодой девушке:
— Когда дядя мой ударил туфлей по лицу мёртвого своего сына, я был крайне изумлён.
И, глядя на обугленные тела сына моего дяди и молодой девушки, я опечалился и сказал:
— Сердце моё объято скорбью по поводу того, что случилось с твоим сыном!
Но более всего печалит меня, что ты бьёшь туфлей твоего умершего сына!
Тогда дядя мой рассказал мне следующее:
— Знай, что сын мой с детства воспылал страстью к своей родной сестре, и, как только они достигли зрелости, между ними произошло преступное сближение.
Я не вполне поверил этому, но сделал строгое внушение сыну:
— Берегись этих гнусных дел!
Неужели же ты хочешь покрыть вечным позором наш царский род?
Отрешись же от этого преступного чувства, если не хочешь, чтобы я проклял тебя!
После этого я принял меры, чтобы прекратить всякое сообщение между ними.
Но подлая тварь уже не могла вырвать из своего сердца преступной любви к брату, и сам шайтан укрепил их союз!
И вот сын мой, не говоря никому ни слова, принялся за устройство этого подземелья.
И, как видишь, он перенёс сюда все необходимое.
Когда же я уехал на охоту, он увёл её сюда.
Но небесное правосудие не попустило такого позора и сожгло их обоих своим огнём!
Говоря это, дядя мой заплакал, и я заплакал вместе с ним.
Потом он сказал:
— Теперь ты, дитя моё, будешь моим сыном!
Потом мы вышли из усыпальницы и засыпали дверцу землёй.
Когда же мы вернулись во дворец моего дяди, до нас донеслись воинственные звуки барабанов и труб; со всех сторон мчались воины на конях, и весь город был полон шума и смятения.
Мы были поражены, не зная причины этого переполоха.
Наконец, дядя мой осведомился об этом, и ему ответили:
— О царь!
Визирь, убивший твоего брата, собрал войско и взял приступом твой город.
Услышав это, я сказал себе:
— Он убьёт меня, если я попадусь в его руки!
И снова душу мою обуяли печаль и забота, и я не знал, что делать.
Я не сомневался, что жители сейчас же узнают меня; и вот, чтобы спасти свою жизнь, я сбрил бороду и переоделся саалуком.
Я направился к Багдаду, надеясь проникнуть во дворец великого калифа Гарун-аль-Рашида, которому я хотел рассказать о моих злоключениях.
Я прибыл в город этой ночью и встретил двух саалуков, с которыми пошёл вместе, и счастливая судьба привела нас к вам, о госпожи мои!
Вы знаете теперь, как я лишился глаза и почему я сбрил бороду!
Когда он кончил свой рассказ, молодая девушка сказала ему:
— Мы довольны твоим рассказом!
Уходи поскорей!
Но первый саалук возразил:
— О госпожа моя, клянусь Аллахом, я не уйду отсюда, пока не услышу, что расскажут о себе все мои товарищи!
И первый саалук отошёл в сторону и сел, скрестив ноги.
Тогда выступил второй саалук, поцеловал пол у ног молодой хозяйки дома и начал:
РАССКАЗ ВТОРОГО СААЛУКА
Знай, о госпожа моя, что и я не родился кривым!
Я царь и сын царя, я читал Коран и семь толкований его, я занимался наукой звёзд и книгами поэтов; и я столько предавался изучению наук, что превзошёл познаниями всех современников.
Услышав о моей учёности, царь Индии отправил к моему отцу посла с подарками и просьбой отпустить меня к нему.
Отец мой согласился.
Он велел нагрузить шесть кораблей всяким добром; и когда всё было готово, я уехал.
Путешествие наше по морю длилось месяц.
Выйдя на берег, мы выгрузили наших лошадей и верблюдов, навьючили их подарками и собрались в путь.
Но лишь мы двинулись с места, как перед нами поднялось облако пыли.
Оно приближалось к нам, застилая небо и землю, и вскоре мы увидели шестьдесят вооружённых всадников.
Присмотревшись, мы убедились, что они - арабы пустыни, занимавшиеся разбоем на больших дорогах!
Когда они подъехали, мы сказали:
— Знайте, что мы послы к великому царю Индии, и потому не делайте нам зла!
Они ответили:
— Мы не под его властью, и нам нет дела до него!
Они перебили некоторых моих слуг; оставшиеся в живых разбежались, я был тяжело ранен и тоже бежал.
Арабы не преследовали нас, а занялись расхищением наших богатств.
И я в своём бегстве не знал, где нахожусь и куда мне следует направить свои шаги!
Ещё недавно я наслаждался благами жизни, и вот теперь очутился в нужде и горе!
Но я без отдыха продолжал свой путь, пока не достиг большого, красивого города.