ил в давно прошедшие времена могущественный царь.
И был у него визирь Ибрагим, а у того была дочь необычайной красоты и прелести.
Она была одарена всякими совершенствами и отличалась замечательным умом и тонким обращением.
Она очень любила изящество стихов и рассказы о необыкновенных вещах.
И так прелестна, так кротка и так дивно хороша была эта девушка, что назвали её Розой в Чаше.
Однажды она сидела у окна и любовалась игрой в мяч.
И среди игроков увидела она молодого человека с чарующим лицом и улыбкой, обнаруживавшей весело сверкавшие зубы, с гибким станом и широкими плечами.
Ей так приятно было смотреть на него, что она позвала свою кормилицу и спросила у неё:
— Как зовут того дивного юношу, который стоит вон там среди играющих?
И кормилица ответила:
— Его зовут Радость Мира.
Однако я хочу сказать тебе, как опасна любовная страсть и что она может причинить много страданий и болезней.
Выслушав такие слова, Роза в Чаше сказала:
— О кормилица, не знаешь ли ты средство, излечивающее от любви?
И кормилица ответила:
— Знаю.
Соединение с предметом любви!
И Роза в Чаше спросила:
— А как достигнуть такого соединения?
И кормилица сказала:
— Для этого стоит только обменяться письмами, наполненными ласковыми словами, приветствиями и лестными изъявлениями - это лучшее средство для соединения друзей.
И если у тебя есть, о госпожа моя, что-нибудь на сердце, не бойся довериться мне, ибо никто не сумеет лучше меня послужить тебе и глазами, и головой, чтобы исполнить твои желания.
Тут Шахразада увидела, что наступает утро, и умолкла.
Но когда наступила триста семьдесят седьмая ночь, она сказала:
огда Роза в Чаше услышала эти слова кормилицы, она обезумела от радости, но всё же спросила:
— О кормилица, сумеешь ли ты сохранить мою тайну?
И получив в том уверение, она отдала ей бумагу, на которой были написаны стихи, и сказала:
— Передай это как можно скорее Радости Мира и принеси ответ!
И кормилица выполнила эту просьбу.
Когда же Радость Мира развернул бумагу и прочитал ее, он написал на оборотной стороне листка следующие строки:
Вчера ещё от всех оков свободный,
Любви не знал я сердцем безмятежным!
Проснулся ж ныне - и горю любовью.
Написав это, он сложил листок, поцеловал его и передал кормилице, сказав:
— Мать моя, надеюсь на твою доброту, чтобы расположить твою госпожу в мою пользу!
И кормилица взяла записку и поспешила вернуться к своей госпоже.
А Роза в Чаше, развернув и прочтя ее, написала внизу следующие строки:
Не позабудь, что первый долг влюбленных
Скрывать любовь свою! Страшись ты
Пред чуждым взором приподнять покров,
Что нас хранит от строгих сторожей.
В этом месте рассказа своего Шахразада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила триста семьдесят восьмая ночь, она сказала:
атем она сложила листок и передала его кормилице.
Та же, выходя из дворца, повстречалась с отцом Розы в Чаше, и она была так смущена этой встречей, что не заметила, как выронила записку из складок своего пояса.
А визирь поднял листок, развернул его и, присмотревшись к почерку, узнал руку дочери своей Розы в Чаше.
Тогда он принёс записку своей супруге, и та увидела, что это переписка между её дочерью и Радостью Мира.
Слезы подступили у неё к глазам, но она сдержала своё волнение и сказала визирю:
— О господин мой, нужно подумать, как скрыть всю эту историю!
Мои опасения имеют причину в том, что Роза в Чаше является любимицей султана.
И тогда визирь решил выстроить на дальней горе за морем неприступный дворец, чтобы запереть в нём Розу в Чаше, снабдив её припасами и дав ей людей, которые служили бы ей и составляли бы для неё общество.
И плотники, каменщики и зодчие выстроили неприступный дворец - такой, что ничего подобного не видывали на свете.
Тогда визирь пришёл к своей дочери и велел ей собираться в путь.
Такой приказ заставил Розу в Чаше почувствовать всю тоску разлуки, и слёзы ручьем потекли у неё из глаз.
И чтобы уведомить Радость Мира, как сильна её пламенная страсть, способная растопить самые твёрдые скалы, она написала на воротах следующие строчки:
Что поднести нам собралась судьба?
Смешала я напиток этот горький
С покорностью! Но вижу я, увы,
Что мне покорность не дает забвенья!
В этом месте рассказа своего Шахразада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила триста семьдесят девятая ночь, она сказала:
аписав это на воротах, она села в свой паланкин, и караван тронулся в путь.
Они проехали долины и пустыни, пересекли на корабле море и водворили молодую девушку во дворце на вершине горы.
А Радость Мира, проезжая мимо ворот визиря, заметил на них стихи и едва не лишился чувств, прочитав их.
Он был так взволнован, что, полный забот и тревог, пошёл, куда глаза глядят.
И глубоко огорченный, шёл он по долинам и пустыням, пока не увидел перед собою льва с густою гривою, с головою, огромной, как купол, с пастью шире ворот и с зубами, подобными слоновым клыкам.
Увидев это, он ни минуты не сомневался в том, что погиб; и он повернулся в сторону Мекки, произнёс исповедание веры и приготовился к смерти.
Однако в эту минуту он вспомнил, что читал в старых книгах, что лев чувствителен к лести и именно таким путем он дает приручить себя.
Тогда Радость Мира начал говорить следующее:
— О лев лесов, о лев долин, о лев неустрашимый, о вождь, которого боятся смелые, о царь зверей, ты видишь перед своим величием несчастного влюбленного, разбитого разлукой, доведённого страстью до безумия.
Сжалься над моей тоской и над моим горем!
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила триста восьмидесятая ночь, она сказала:
