История Абу-Кира и Абу-Сира
между тем вот то-то и то сказали мне здешние красильщики, которые умеют красить в одну только синюю краску.
Я же могу придать ткани самый пленительный цвет: красный, розовый, ягодный, травяной, фисташковый, оливковый, угольно-чёрный, синевато-чёрный, лимонно-жёлтый, оранжево-жёлтый, золотистый и много ещё других удивительных.
И несмотря на это, красильщики не захотели принять меня ни мастером, ни учеником!
Выслушав слова Абу-Кира, царь заволновался и сказал:
— Если ты в самом деле можешь своим искусством порадовать наши глаза всеми этими дивными красками, то я сейчас же открою для тебя красильню.
И если кто-то из красильщиков вздумает оскорблять тебя, я велю повесить его у дверей его же лавки!
На другой день Абу-Кир, предшествуемый двумя зодчими и двумя юношами, очищавшими ему дорогу, отправился по улицам и базарам искать место для своей красильни.
Наконец, понравилась ему большая лавка в самой середине базара, и он сказал:
— Вот превосходное место!
Тотчас же зодчие и рабы прогнали прежнего владельца и немедленно стали ломать с одной стороны и строить с другой.
И они выказывали отменное усердие, исполняя приказание Абу-Кира, сидевшего на лошади и говорившего им:
«Вот здесь нужно сделать так, а там вот как».
И в самое короткое время отстроили они красильню, подобной которой не было нигде на свете.
Тогда царь сказал красильщику:
— Теперь остаётся только пустить её в ход, но без денег ничто не может идти.
Поэтому вот тебе для начала пять тысяч золотых динариев.
С нетерпением буду ждать доказательства твоего красильного искусства!
И Абу-Кир спрятал золото у себя дома и, купив за несколько драхм необходимые краски, которые за ненадобностью лежали в лавках того города не распакованными, развёл их в больших и малых чанах.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста шестьдесят шестая ночь, она сказала:
ем временем царь прислал ему пятьсот штук белых тканей: шёлковых, шерстяных и льняных, чтобы он выкрасил их по-своему.
И Абу-Кир выкрасил их на разные манеры, употребляя то одноцветные, то сложные краски, так что ни одна ткань не походила на другую.
Для просушки развесил он их на верёвках, которые тянулись от его лавки с одного конца улицы до другого; и выкрашенные ткани, высыхая, представляли дивное зрелище.
И жители города остолбенели от удивления, и все спрашивали у Абу-Кира:
— Как называется этот цвет?
А он отвечал им:
— Гранатовый!
Оливковый!
Лимонный!
И царь, появившийся у входа на базар, при виде переливающихся красок стольких тканей, пришёл в неописанное восхищение и долго оставался неподвижным, затаив дыхание и широко раскрыв глаза.
И царь, не зная, чем почтить красильщика, приказал ему стать по правую руку свою, и, когда все вернулись во дворец, Абу-Кир был осыпан золотом, подарками и всякими преимуществами.
Затем царь велел кроить из выкрашенных тканей платья для себя, для своих жён и для придворных и приказал выдать Абу-Киру тысячу новых штук тканей, чтобы и эти были им так же дивно выкрашены.
И скоро на всех эмирах, а потом и на всех должностных лицах появились цветные одежды.
У Абу-Кира, сделавшегося царским поставщиком, было так много заказов, что он стал самым богатым человеком города.
Остальные же красильщики явились к нему извиниться в своём прежнем поведении и просили принять их учениками без жалованья.
Он же не принял их извинений и прогнал со стыдом.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста шестьдесят седьмая ночь, она сказала:
осле того, как Абу-Сир был брошен красильщиком, он пролежал три дня.
На четвёртый привратник услышал изнутри слабый стон.
Тогда он отпер двери, вошёл и увидел лежащего на циновке жёлтого и неузнаваемого цирюльника.
И тот прошептал едва слышным голосом:
— Не знаю, с каких пор я лежу здесь!
Мне очень хочется пить, прошу тебя, возьми кошелёк у моего пояса и купи мне что-нибудь подкрепиться.
И привратник, не найдя денег, сказал:
— Не беспокойся ни о чём.
Я буду заботиться о тебе!
И он взял на себя все расходы цирюльника, и через два месяца Аллах даровал тому полное исцеление.
И цирюльник сказал доброму привратнику:
— Если когда-нибудь Всевышний даст мне возможность, я сумею вознаградить тебя за твои попечения!
И цирюльник вновь принялся ходить по базарам, и судьба направила его как раз к тому месту, где находилась красильня Абу-Кира.
И люди сказали ему:
— Это лавка Абу-Кира, красильщика султана!
Это великий мастер своего дела!
Услышав эти слова, Абу-Сир порадовался за старого товарища и подумал:
«Если он покинул тебя, то это потому, что был очень занят.
А если он взял у тебя кошелёк, то это потому, что ему не на что было купить краски!
Но теперь ты увидишь, как обрадуется он тебе».
И цирюльник пробрался сквозь толпу и заглянул в красильню.
И увидел он Абу-Кира, небрежно растянувшегося на высоком диване и целой горе подушек.
Одет он был в такое одеяние, которое можно видеть только на царях.
Перед ним стояли четыре молодых чёрных невольницы и четверо молодых белых невольников в роскошных одеждах.
И показался он цирюльнику таким же величественным, как визирь, и таким же великим, как султан.
Десять человек исполняли его приказания, которые он отдавал движением руки.
И Абу-Сир сделал шаг вперёд, думая про себя:
«Подожду, чтобы он взглянул на меня, и тогда поклонюсь ему!
Быть может, он и первый поклонится мне, бросится ко мне на шею, поцелует и выразит своё сожаление и утешит меня».
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста шестьдесят восьмая ночь, она сказала:
о как только встретились глаза их, красильщик вскочил и закричал:
— Ах ты, злодей, сколько раз запрещал я тебе останавливаться перед моею лавкой!
Ты хочешь разорить меня!
Схватите его!
И невольники бросились на цирюльника и повалили его, а красильщик дал ему сто ударов палкой и закричал:
— Если ты ещё раз появишься у моей лавки, я отошлю тебя к царю; он сдерёт с тебя кожу и посадит на кол перед своим дворцом!
Ступай вон!
И бедный цирюльник, израненный и с разбитым сердцем, пришёл к себе, лёг на циновку и принялся раздумывать о том, что пришлось ему вытерпеть от Абу-Кира. Наутро он смог встать и вышел с намерением принять ванну в гамаме.
И он спросил у прохожего:
— Брат мой, как пройти к гамаму?
Но прохожий ответил:
— Что такое гамам?
Абу-Сир же сказал:
— Это место, куда ходят очищать тело от грязи и перхоти!
А прохожий сказал на это:
— Так ступай и выкупайся в море! Все там купаются! Мы не знаем, что называешь ты гамамом.
Так Абу-Сир убедился, что жителям этого города незнакомо употребление тёплых ванн, растирание, удаление перхоти и лишних волосков.
И направился он в царский дворец.
Войдя к царю, он поцеловал землю между рук его и сказал:
— О царь времён, я чужеземец и цирюльник. Сегодня я хотел сходить в гамам у тебя в городе, но никто не мог показать мне туда дорогу.
Удивительно, что в таком прекрасном городе не имеется гамама, между тем как ничто не может быть приятнее!
И цирюльник рассказал во всех подробностях о преимуществах, удобствах и удовольствиях настоящего хорошего гамама.
А потом прибавил:
— Язык мой скорее оброс бы шерстью, чем я сумел бы дать тебе точное понятие о гамаме и радостях, им доставляемых. Нужно испытать это, чтобы понять!
Город же твой достигнет совершенства только тогда, когда в нём будет гамам!
Выслушав эти слова, царь развеселился и воскликнул:
— Будь желанным гостем в моём городе.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила четыреста шестьдесят девятая ночь, она сказала:
|