оворили мне, о царь благословенный, что султан Махмуд, один из самых мудрых и славных царей Египта, уединялся в своём дворце, когда на него находили приступы беспричинной грусти и весь мир темнел в его глазах.
И в минуты эти жизнь казалась ему сплошной пошлостью, лишённой всякого значения.
И вот однажды, когда, устремив глаза в мрачную бездну сновидений, он находился в состоянии уныния более сильного, чем обыкновенно, отказываясь есть, пить и заниматься государственными делами и желая только умереть, в комнату, где он лежал, вошёл великий визирь и после обычных приветствий сказал:
— О господин мой, здесь за дверью, ожидая аудиенции, находится старый шейх, пришедший из стран отдалённого Магриба.
И он, без сомнения, самый необыкновенный врач и самый замечательный маг, который когда-либо жил среди людей.
И так как я вижу моего государя в состоянии печали и уныния, я хотел бы, чтобы этот шейх получил позволение войти, в надежде, что его прибытие может прогнать мысли, которые тяготеют над видениями нашего царя!
И султан Махмуд кивнул головой в знак согласия, и тотчас великий визирь ввёл в залу иностранного шейха.
Вошедший человек был скорее тенью человека, чем живым существом среди других существ.
И если бы можно было определить его возраст, то нужно было бы считать столетиями.
Вместо всякой одежды чудовищная борода прикрывала его величественную наготу, и его можно было принять за одну из тех мумий, какие вырывают порою египетские хлебопашцы, если бы на лице его под страшными бровями не горели два глаза, в которых ярко светилась душа.
И старец, не преклонившись перед султаном, сказал глухим голосом:
— Мир с тобою, султан Махмуд!
Я послан к тебе моими братьями, сантонами (Сантоны - магометанские монахи) крайнего Востока.
Я пришёл, чтобы возвестить тебе милости Воздаятеля!
И он подошёл к царю торжественной походкой и, взяв его за руку, заставил его подняться и последовать к небольшому бассейну, который освежал залу журчащей водой.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила восемьсот двенадцатая ночь, она сказала:
сказал он ему:
— Наклонись над бассейном и смотри!
И когда султан наклонился, чтобы посмотреть, шейх быстрым движением погрузил его голову в воду.
И султан увидел себя на берегу моря потерпевшим кораблекрушение.
И был он одет в свои царские одежды и с короной на голове.
И неподалёку от него феллахи смотрели на него, как на новый предмет, и делали друг другу знаки о нём, смеясь всё время.
Султан же Махмуд при виде этого, пришёл в безграничную ярость, направленную больше против шейха, чем против феллахов, и воскликнул:
— Я султан Махмуд!
Но феллахи лишь расхохотались, открывая рты до самых ушей.
О какие рты!
Целые пещеры!
И чтобы спастись от них и не быть ими проглоченным живьём, он хотел уже убежать, когда тот, кто, по-видимому, был начальником феллахов подошёл к нему, снял с него его корону и одежду и, бросив их в море, сказал:
— О несчастный, к чему всё это железо!
Слишком жарко, чтобы так одеваться!
Вот, несчастный, одежда, подобная нашей!
И, раздев его догола, он надел на него платье из синей ткани, на ноги пару старых жёлтых туфель с подошвами из кожи гиппопотама и на голову маленькую серую войлочную шляпу.
И сказал он ему:
— Пойдём, бедняк, работать вместе с нами, если ты не хочешь умереть с голоду в месте, где все работают!
Но султан Махмуд ответил:
— Я не умею работать!
Феллах же сказал ему:
— Тогда ты будешь для нас носильщиком и ослом в одно время.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Когда же наступила восемьсот тринадцатая ночь, она сказала:
так как они уже кончили свой рабочий день, то были очень рады обременить чужую спину вместо своей весом своих рабочих инструментов.
И начальник феллахов взвалил на него рабочие инструменты, и султан, сгибаясь под тяжестью заступов, кирок и грабель, пошёл вместе с ними.
И он пришёл, с разбитыми ногами и еле дыша, в деревню, где послужил мишенью для преследований маленьких детей, которые совсем нагишом бежали за ним, заставляя его выносить тысячу издевательств.
И на ночь феллахи заперли его в пустой хлев, бросив для пропитания кусок заплесневевшего хлеба и луковицу.
И на следующее утро он к удивлению своему превратился в осла, настоящего осла, с хвостом, копытами и ушами.
И на шею повязали ему верёвку, а на спину положили вьюк и выгнали его в поле тащить соху.
Но так как он выказывал упрямство, его передали деревенскому мельнику, который живо справился с ним, завязав ему глаза и заставив его вертеть мельничное колесо.
И в течение пяти лет вертел он мельничное колесо, отдыхая ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы съесть свою порцию бобов и выпить ведро воды.
Но вдруг мельница разлетелась, и он снова стал человеком и увидел себя прогуливающимся по базару какого-то города.
И какой-то купец пригласил его зайти к нему в лавку и сказал ему:
— О чужеземец, скажи же мне, не намерен ли ты остаться в нашем городе?
И султан Махмуд ответил:
— Клянусь Аллахом!
Это лучше, чем получать одни бобы, которыми меня кормили в течении пяти лет!
Тогда купец сказал ему:
— Согласно обычаю нашей страны ты должен встать у дверей городского гамама, спрашивая у каждой выходящей женщины замужем ли она.
И та, которая скажет, что у неё нет мужа, сделается твоей супругой!
И султан Махмуд отправился и встал у дверей гамама; и увидел, как оттуда вышла старуха, страшно безобразная.
И султан задрожал от страха при виде её и подумал:
«Без сомнения, я предпочёл бы умереть с голоду и стать снова ослом или носильщиком, чем жениться на этой старой рухляди».
Но он, повинуясь правилу, всё же спросил злосчастную, отворачивая от неё голову:
— Замужем ты или девственна?
И отвратительная старуха ответила, брызгая слюной:
— Я девственна, око моё!
И султан Махмуд воскликнул:
— О Аллах!
Я осёл, тётушка, я осёл!
Посмотри на мой хвост и на мои уши!
Это - хвост и уши осла.
За осла же не выходят замуж женщины!
Но отвратительная старуха приблизилась к нему и хотела его обнять.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
Когда же наступила восемьсот четырнадцатая ночь, она сказала:
тут, сделав над собой нечеловеческое усилие, он вынул голову из бассейна.
И увидел себя султан Махмуд посреди тронной залы своего дворца, и по правую руку от себя своего великого визиря, а по левую - чужеземного шейха.
И всё это печальное приключение длилось ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы погрузить голову в бассейн и снова вынуть её!
И султан не мог заставить себя поверить такому чуду!
Но в ту минуту, когда он открыл рот, чтобы спросить объяснения этого странного случая, старец исчез, так что никто не знал, вышел ли он через дверь или улетел в окно.
Султан же понял урок своего Господа, и с того времени он изгнал всю печаль из сердца своего.
