История юного Нура и мужественной франкской девушки
а другое утро визирь увидел, что глаз у лошади был ясен и чист, как свет дня.
И тотчас же он назначил Нура начальником своих конюшен и отвёл ему квартиру против собственных покоев.
И когда наступил седьмой день празднеств, и вечером того дня безобразный старик должен был войти в комнату царевны, Мариам сидела в печали у окна, предаваясь своим горьким мыслям.
И тут под окном раздался прекрасный молодой голос, певший среди вечерней тишины арабские стихи о разлуке любовников.
И Мариам сейчас же узнала голос Нура и беспредельно взволновалась.
Но она сумела овладеть собою, чтобы не выдать себя перед окружавшими её служанками.
Затем, отпустив их, она взяла лист бумаги и написала: «Во имя Аллаха Милосердого и Милостивого!
В первый час ночи возьми двух коней, отведи их за город за ворота Султаниэ и жди меня там.
А если спросят у тебя, куда ведёшь лошадей, отвечай, что ты ведёшь их прогуляться немного».
Затем она сложила это письмо, завернула в шёлковый платок и, помахав им Нуру, бросила платок в окно.
И Нур нашёл письмо, прочёл его и приложил к губам и ко лбу в знак согласия.
А этим вечером по окончании свадебных празднеств кривой и безобразный старик вошёл в комнату царевны, чтобы совершить то, что должен был совершить.
Но царевна подавила своё отвращение и, пригласив его сесть рядом с нею, сказала:
— Не будем терять время на пустые приветствия!
Где ужин?
Я очень голодна и, прежде всего, нам следовало бы покушать!
И старик позвал рабов, и были поданы подносы, заставленные редкими яствами из всего, что летает по воздуху, плавает в морях, ходит по земле и растёт на деревьях.
И оба принялись за ужин; и царевна принуждала себя подавать ему куски; старик же был восхищён её вниманием, и грудь его расширялась от радости при мысли, что ему будет гораздо легче добиться цели, нежели он ожидал.
Но вдруг он упал на спину и лишился чувств; царевна ловко всыпала ему в кубок щепотку мароккского банжа, способную свалить и слона.
Слава Аллаху, не дозволяющему безобразию осквернять красоту.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот сорок шестая ночь, она сказала:
огда визирь скатился на пол, как нажравшаяся свинья, царевна наполнила драгоценностями два мешка, сняла со стены меч, омоченный в крови львов, спустилась по верёвке из окна во двор и, никем не замеченная, направилась к воротам Султаниэ.
Увидав Нура, он крикнула ему:
— Следуй за мною!
И Нур тоже вскочил на коня и скакали они всю ночь до зари.
Затем остановились они отдохнуть и рассказали друг другу обо всём, что претерпели во время разлуки.
Утолив жажду водою из ручья и освежившись плодами с деревьев, растянулись они на траве.
И спали они до середины дня и пробудились, лишь услышав, что земля дрожит от топота целых тысяч копыт.
Целое войско гналось за ними!
Дело в том, что царь франков не был спокоен относительно брака дочери своей со стариком, давно утратившим силы.
И велико было его удивление, когда он нашёл его распростёртого на полу и без чувств.
И царь велел вспрыснуть уксуса в нос визирю, который тотчас же пришёл в себя.
Царь же громовым голосом закричал ему:
— О проклятый, где дочь моя Мариам?
И визирь ответил:
— О царь, я не знаю!
Тогда взбешённый царь обнажил саблю свою и одним ударом разрубил надвое голову своего визиря; и душа его вылетела из челюстей.
И узнав о двух конях, царь не сомневался, что дочь его снова сбежала с начальником конюшни.
И призвал он своих военачальников и приказал им во главе войска пуститься в погоню за ней.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот сорок седьмая ночь, она сказала:
когда Мариам увидела приближавшуюся армию, она вскочила на коня и закричала Нуру:
— Оставайся позади, я одна нападу на наших врагов и буду защищать и тебя, и себя, хотя они бесчисленны, как песок морской!
И наклонилась она над конём своим и поцеловала его в шею.
И сын аравийских степей затрепетал, заржал и ринулся вперёд быстрее ветра.
А Мариам, издав ужасающий крик, атаковала правое крыло франков и сразу сразила девятнадцать голов их всадников.
Увидав это, царь подозвал военачальника Барбу, который был искусным воином и первым из вельмож царства.
И сказал ему царь:
— О Барбу, ты видишь опустошение, произведённое этой недостойной дочерью!
Приведи её ко мне мёртвою или живою!
И Барбу тотчас же бросился вперёд, крича, как взбешённый слон.
А царевна со своей стороны, зарычала, как львица, защищающая своих львят; и быстрая, как хищная птица, ринулась навстречу противнику.
И оба сшиблись, как две движущиеся горы, и бешено давали отпор друг другу, вопя, как демоны.
И пыль, поднятая копытами их лошадей, скрывала их по временам от взоров.
И борьба их продолжалась час с равным геройством с обеих сторон.
И тогда Барбу метнул в царевну первый из четырёх дротиков, и тот полетел из его руки, как ослепляющая глаз молния.
Но царевна быстро отклонила его саблей наотмашь, и дротик со свистом воткнулся вдали в песок.
Тогда Барбу метнул второй дротик, но и этот удар оказался напрасным.
И такая же участь постигла и третий, и четвёртый дротики.
Тогда взбешённый и пристыжённый Барбу зарычал, как лев, и изо всех сил бросил в противницу огромную палицу.
Долетев до Мариам, она сгубила бы её без возврата, если бы царевна не схватила её на лету.
И она удержала её в руке своей, и потрясла ею в воздухе!
И как волчица ринулась она на Барбу и закричала ему, между тем как дыхание у неё шипело, как шипит ехидна:
— Горе тебе, проклятый!
Приходи учиться управлять палицей!
И Барбу, потеряв всякую храбрость и присутствие духа, побежал, защищая себя щитом.
А героическая царевна, покружив в воздухе тяжёлой палицей, метнула ею ему в спину.
И сбросила она Барбу с коня, переломив ему четыре ребра.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот сорок восьмая ночь, она сказала:
покатился он в пыль, корчился, плавая в своей крови и раздирая землю ногтями.
Здесь смерть и настигла его.
И когда царь франков увидел его гибель, он от горя разорвал свои одежды и вызвал второго военачальника, которого звали Барту и который был известен между франками своею неустрашимостью и доблестью в единоборстве.
И сказал ему царь:
— О Барту!
Отомсти за смерть Барбу, товарища твоего по оружию!
И поскакал тот прямо на царевну, и бешеным галопом налетел на неё, целясь копьём, железное острие которого походило на жало скорпиона.
И сшиблись они в бурной схватке.
И противники, окутанные густою пылью, раздавали друг другу удары, от которых стонал воздух.
И долго бились они так с бешенством в душе и бросая один другому ужасающие ругательства.
И скоро Барту, видя превосходство противника, сказал себе: «Клянусь Мессией, настал час выказать всю мою мощь».
И схватил он пику, предвестницу смерти, взмахнул ею и метнул в царевну.
Но она следила за движениями Барту и угадала его намерение.
И когда пика подлетела к ней, она схватила её внезапно на лету и, повернувшись к остолбеневшему от удивления военачальнику, ударила его этим же оружием в самую середину живота и проколола его насквозь, так что конец пики вышел, сверкая, из позвонков.
И упал Барту как обрушившаяся башня; и эхо повторило звон его оружия.
И душа его встретилась с душою его товарища и осталась навеки в неугасаемом пламени, зажжённом гневом Верховного Судьи.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот сорок девятая ночь, она сказала:
|