ередавали мне, что в давно протёкшие времена жил прекрасный юноша по имени Анис, и был он самым богатым, щедрым, утончённым и привлекательным из юношей своего времени.
И однажды увидел он во сне, что играет с четырьмя красивыми птицами и одной голубкой ослепительной белизны.
Но вдруг большой ворон бросился на голубку и унёс её, разогнав и четырёх милых птичек - подруг её.
Проснувшись, Анис отправился искать человека, который истолковал бы ему этот сон.
Он долго бродил, не находя никого, пока не поравнялся с красивым жилищем, из которого доносилось пленительное женское пение.
Желая узнать, кто это поёт, он заглянул в полуоткрытую дверь, и увидел великолепный сад, в котором были обвитые зеленью и цветами беседки и целые рощи роз, жасминов, фиалок и нарциссов.
И привлечённый прелестью этого места, Анис вступил в сад и увидел он среди зелени группу, состоявшую из нескольких молодых девушек.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот шестнадцатая ночь, она сказала:
направился он в их сторону, и увидел девушку, лежавшую на бархатном ковре и опиравшуюся на подушки.
И была она бела и прекрасна, как луна, а брови у неё были нежны и тонки, как арка из драгоценного мускуса; большие чёрные глаза грозили гибелью и убийством, а коралловый ротик её был величиною с мускатный орешек.
Увидав Аниса, она спросила:
— Как тебя зовут?
Он же отвечал:
— Раб твой Анис, о госпожа моя!
Она же сказала:
— Ты нравишься мне, о Анис!
Не умеешь ли ты играть в шахматы?
Получив утвердительный ответ, она подала знак одной из четырёх девушек, и та принесла шахматную доску, на которой стояли красные фигуры из рубина и белые из горного хрусталя.
И игра началась, и Анис, обращавший несравненно более внимание на прелести партнёрши своей, нежели на игру, быстро проиграл.
Тогда девушка сказала ему:
— Чтобы ты был внимательнее к игре, мы будем играть на деньги, и каждый из нас поставит по сто динариев.
Анис согласился, а девушка, которую звали Зейн-аль-Мавассиф, сняла прикрывавшее ей волосы шёлковое покрывало и явилась ослепительным столбом света.
И Анис, не в силах оторвать глаз от своей партнёрши, делал не те ходы и проиграл пять партий подряд по сто динариев за каждую.
Тогда Зейн-аль-Мавассиф сказала ему:
— Вижу, что ты так же невнимателен, как и прежде.
Поставим ставку покрупнее!
Тысячу динариев за партию!
Несмотря на это, Анис продолжал быть рассеянным и снова проиграл.
Тогда она сказала ему:
— Поставим всё твоё золото против всего моего золота!
Он согласился и проиграл.
Затем он поставил свои лавки, свои дома, свои сады, своих рабов и проиграл всё это одно за другим.
И не осталось у него ничего.
Тогда Зейн-аль-Мавассиф сказала:
— Ты безумец, но я не хочу, чтобы ты раскаивался в том, что познакомился со мною.
Отдаю тебе всё, что ты проиграл.
Вставай, Анис, и возвращайся с миром, откуда пришёл.
И когда он отказался, она сказала:
— Тогда иди и позови сюда кади и свидетелей, чтобы они написали дарственную на выигранное мною имущество!
И приведённый Анисом кади, хотя при виде Зейн-аль-Мавассиф у него едва не выпал из пальцев калам, составил акт и велел обоим свидетелям приложить к нему свои печати.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот семнадцатая ночь, она сказала:
огда Зейн-аль-Мавассиф, смеясь, сказала Анису:
— Теперь ты можешь уходить!
Он же сказал:
— Неужели ты отпустишь меня, не удовлетворив моего желания?
Она же ответила:
— Я согласна, но ты должен принести мне четыре пузыря чистого мускуса, четыре унции серой амбры, четыре тысячи кусков золотой парчи и привести четырёх осёдланных мулов.
И он ответил:
— Аллах поможет мне!
У меня есть друзья, которые дадут мне взаймы, сколько нужно.
Но когда Анис ушёл, Зейн-аль-Мавассиф сказала своей служанке:
— Ступай за ним и, когда увидишь, что все друзья отказали ему, приведи его ко мне!
И когда друзья отказали Анису и выпроводили его вон, служанка ввела его в залу, где находилась её госпожа.
И когда красавец Анис вновь увидел Зейн-аль-Мавассиф во всём блеске её красоты, он остановился ослеплённый и спросил себя:
«Не одна ли это из тех новобрачных, которых можно видеть только в раю?»
А Зейн-аль-Мавассиф посадила Аниса рядом с собою, и служанки подали им ароматные яства.
И ели они оба до насыщения и лакомились.
И принесли им вино, и пили они из одного и того же кубка.
И Зейн-аль-Мавассиф нагнулась к Анису и сказала ему:
— Мы вместе ели хлеб и соль, и теперь ты мой гость!
И, хочешь ли, нет ли, я отдаю тебе всё, что выиграла у тебя!
И Анис принуждён был принять в виде дара всё, что принадлежало ему.
И бросился он к ногам девушки и много благодарил её.
Но она подняла его и сказала:
— Если ты, Анис, действительно хочешь поблагодарить меня, на этот раз серьёзно докажи, что ты хороший игрок.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот восемнадцатая ночь, она сказала:
нис же ответил:
— Клянусь Аллахом, о госпожа моя, ты увидишь, что победа останется за мною!
И сыграл он партию в шахматы с величайшим искусством и вниманием, и признала она его победителем.
Тогда, утопая в блаженстве телом и душою, они отдохнули, наконец, в объятиях друг у друга, и Зейн-аль-Мавассиф сказала Анису:
— Настал час заслуженного отдыха, о непобедимый Анис!
Но я хочу, чтобы ещё лучше судить о твоих достоинствах, узнать, так же ли хорошо ты слагаешь рифмы, как играешь в шахматы!
Не можешь ли ты изложить в стихах эпизоды нашей встречи и нашей игры так, чтобы они запечатлелись в памяти?
Анис ответил:
— Это не затрудняет меня, о госпожа моя!
И в то время, как Зейн-аль-Мавассиф обвивала рукою его шею, он начал так:
Восстаньте все, чтобы услышать повесть
Про девушку четырнадцати лет,
Что встретил я в саду, подобном раю.
Её уста - фиал неистощимый
Душистого и старого вина;
Её слюна - кристальней струй фонтана;
Её же зубки - словно ожерелье
Жемчужин белых с глубины морей.
А шейка так стройна и грациозна,
Как шея лёгкой, стройной антилопы;
Её же грудь - как мрамор белоснежный;
На ней два кубка дивные лежат...
И далее он пересказал в стихах всю приключившуюся с ним историю.
И слушая эту сочинённую в её честь оду, Зейн-аль-Мавассиф пришла в восхищение и расцвела от радости.
Тут Шахразада заметила, что наступает утро, и умолкла.
А когда наступила шестьсот девятнадцатая ночь, она сказала:
